Страница 3 из 8
- Надо бы в милицию сообщить, - предложила Настасья Захаровна.
- Не надо, - покачал головой Афанасий Наумович.
- В девоньку-то стреляли, сам видал, - сказала старуха. - Поди какой злой человек до сих пор по деревне шастает.
- Не думаю, - отмахнулся ее муж. - Раны свежие... уж поверь, Настя, я этого навидался.
- Значит в больницу ее надо, - снова предложила та. - Я конечно сделала, что могла. Но врачам виднее. А ежели гангрена начнется или еще с чего дубу даст, а с нас потом спросят.
- Не спросят, - фыркнул старик, задумчиво потирая ладонью собственный кулак. - Тут видишь какое дело...
Он замолчал, не закончив мысль, то ли не в силах подобрать правильных слов, то ли боясь открыть жене какую-то тайну, известную пока ему одному.
- Говори уж, старый, - не выдержала Настасья Захаровна, когда пауза затянулась дольше положенного. - Не томи.
- Масть у девки непростая, - выдохнул тот.
- Какая такая масть? - не поняла старуха.
- Наколочка на пальце, - пояснил Афанасий Наумович. - С короной.
- Королевишна что ли какая?
- Ага, - ухмыльнулся старик. - На горошине... Скажешь тоже.
- А мне почем знать, что ты там разглядел, - обиделась Настасья Захаровна. - Не хочешь, не говори... Пойду постелю нам на печи.
- Да, погоди ты, Настя, - Афанасий Наумович схватил жену за руку и с силой посадил обратно на скамью возле себя. - Не обижайся. Я сам не знаю, что и делать.
- А что делать?
- Вот я и говорю... С одной стороны жалко девку. Бежала от погони, стреляли, да на ее счастье крепкая оказалась. Другая бы уже Богу душу отдала, а эта пролежала в воде невесть сколько и ничего. Бьется сердечко-то.
- Говори уж, не томи.
- А с другой стороны, наколочка у ней на пальце имеется. Перстенек с короной... Я такие видал. Сказывали, воровская да высшего рангу.
- Воровка! - всплеснула руками старуха и нахмурилась. - А ты ее в дом приволок, старый пень!
- Нет, я ее в реке должен был оставить, - пристукнул кулаком по столу Афанасий Наумович. - Скажешь тоже.
- Не в реке, - согласилась Настасья Захаровна. - А в милицию отнесть.
- Годы не те, Настя, - отшутился старик. - По деревне с девкой на руках рысачить... Я ее до дому-то едва донес. Чуть сам дубу не дал.
- Значит беглая... от милиции скрывалась, - подытожила Настасья Захаровна. - В милицию ее и сдать нужно.
- А ты сюда смотри, - ответил Афанасий Наумович, поочередно поставив на стол перед женой две стреляные гильзы.
- И что я должна тут увидеть?
- А то, что табельное оружие наших милиционеров сплошь ТТ и Наганы, - пояснил старик. - А тут гильзы от старого знакомого... Да, сама смотри, тут на них и сказано... Люгер! Я эти гильзы ни с чем не спутаю.
- Может с войны осталось, а ты подобрал.
- Нет, Настя. Гильзы свежие. Только что стреляные... Говорю тебе, стреляли по нашей девке из немецкого Люгера не давеча, как вчера, а может и прошлой ночью.
- Вот уж и по "нашей", - ревностно отметила Настасья Захаровна.
- Стало быть бежала она от своих подельников, - не обратив внимания на замечание жены, продолжил Афанасий Наумович. - Что уж там не поделили, не наше с тобой дело. Да только мы за нее теперь стало быть в ответе. В память о нашей Зоюшке, да сыночках Кольке и Митрофанушке.
- Разве что за деток. Царствие им небесное, - тяжело вздохнула старуха, промокнув краем фартука наполнившиеся слезами глаза.
- Зоюшке, наверное, столько же сейчас было бы, - кивнул старик, тайком смахнув скупую мужскую слезу и следом разгладив густые усы.
- Пойдем, Афоня, спать, - предложила Настасья Захаровна. - Утро вечера мудренее...
Только к вечеру следующего дня Аглая тихо застонала и с трудом приоткрыла глаза. Хозяйничавшая по дому Настасья Захаровна сначала затаилась, но после собралась с духом и подошла к постели.
- Очнулась, девонька, - ласково сказала старуха, склонившись над девушкой.
- Где я?
- В Дурнихе, милая, - ответила та. - Да ты лежи, не вставай. Рано тебе еще вставать-то.
- А Тимофей? - простонала Аглая.
- Нету тут Тимофея, - пожала плечами Настасья Захаровна. - Мы с дедом одни живем... Еще с войны, как на детей наших похоронки получили, так и...
Старуха торопливо отвернулась, вытирая взмокшие от слез глаза краем фартука. Девушка устало выдохнула, поморщилась от боли в ранах и ее веки снова опустились.
- Ты лежи, милая, - снова повторила старуха. - Сил набирайся. Мы с дедом тебя не прогоним.
- Спасибо, - не открывая глаз, пробормотала Аглая.
Ближе к полуночи вернулся Афанасий Наумович, дыхнув на жену крепким перегаром.
- Где ты шастал, старый черт? - прошипела Настасья Захаровна.