Кристиан Фэй

— Вот что мы сейчас сделаем, — наконец решил он. — Вы встанете и исчезнете отсюда. Через три минуты я позову охрану.

Юноша кивнул и залез на подоконник. Когда его фигура растворилась во тьме за окном, Шарпф покачал головой и вновь опустил пальцы в прохладную мазь. Когда-то и он был молод и глуп, прыгал через стены монастыря, хотел показать миру, на что способен... А теперь единственным его желанием — весьма страстным, к слову сказать, — было избавиться от треклятой подагры. 

 

***

 

— И что ответил теос Шарпф?

Расмус даже подался вперед, с нескрываемым волнением смотря Кристиану в рот. И Фэй произнес то, что его подопечный жаждал услышать больше всего:

— Он крайне сожалеет, что не замечал вашу кандидатуру раньше.

По телу теоса растеклась волна облегчения, а пальцы, до этого сжимавшие подлокотники кресла, расслабились.

— Я же вам говорил, — самодовольно сказал он. — Меня недооценивали намеренно, уверяю вас. Такие люди, как Шарпф, всегда встают на пути молодых и перспективных.

Он поднялся с кресла и в запале принялся расхаживать по комнате.

— И на этом он не остановится, можете мне поверить! По моем прибытии в Петрополис он попросит что-нибудь взамен. Приличную сумму, например.

Кристиан внимательно посмотрел на него.

— Это всё? Всё, что вам понадобится?

Рот теоса даже приоткрылся в восторге. Боги были так милостивы к нему сегодня!

— Или золото, — быстро произнес он. — Горы золота. А может, бриллианты. Он жаден, поверьте!

В пылу перечисления он не заметил, как Фэй поднялся с места и скрестил руки на груди.

В следующее мгновение дом сотрясся от фундамента до конька крыши. Словно земля под ним вздыбилась и опала в подземном толчке. Стены угрожающе затрещали, и по светлой штукатурке побежала тонкая трещина.

Это наконец обратило внимание теоса на угрюмый вид феи.

— У вас пятнадцать секунд, чтобы убраться отсюда, — сказал Кристиан.

Первую секунду Расмус-средний потратил бездарно, вытаращив глаза. А затем побежал, как никогда не бегал в своей размеренной жизни. Высадив плечом стекло, он вместе с радужными осколками вылетел наружу и приземлился головой в розовый куст. В лицо и волосы впились шипы, но Расмус не обратил на них ни малейшего внимания. На корточках, по-собачьи помогая себе руками, он поскакал прочь, как можно дальше от стен. Затем, не сдержав любопытства, обернулся.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как его любимый дом исчезает в столбе пыли, сопровождаемый грохотом и треском вывернутых балок.

 

***

 

Детей у Расмуса-младшего было много. Они ползали, бегали, кричали, смеялись и дрались в каждом уголке его дома. Казалось, стоит открыть дверцу буфета, и оттуда тоже посыплются дети.

И в настоящий момент Расмус пытался накормить самого младшего отпрыска, ложку за ложкой вталкивая в него пресную кашу на воде. Иного в доме не было, но кроха не желал этого понимать и с протестами отпихивал еду, покрывая отца и окружавшие его предметы бурой массой.

Несмотря на то, что дверь была распахнута, в нее кто-то постучал.

— Да, войдите! — рявкнул Расмус, не оборачиваясь.

— Эээ... — протянул юный голос. — Меня зовут Кристиан Фэй...

— Очень приятно! — перебил его гончар, исхитрившись сунуть ложку в рот малыша. Тот накуксился, но под угрожающим взглядом отца все же проглотил варево. — Придется вам немного подождать. Сейчас закончу с этим бесенком и покажу, что у меня есть. Заходите и присаживайтесь.

Посетитель не слишком уверенно пересек порог и остановился в двух шагах от гончара.

— Я не за горшком. Я бы хотел вам помочь...

Расмус удивленно моргнул. Ребенок в его руках извивался угрем.

— Помочь? — Он отвлекся, за что незамедлительно получил кашей за ворот рубахи.

Пробираясь через раскиданные по полу вещи, Фэй наконец вошел в поле зрения гончара. Смесь жалости и отвращения застыла на его смуглом лице, но Расмус лишь хмыкнул и спокойно продолжил кормить ребенка. Он давно привык к подобным взглядам.

— Да, нечто вроде безвозмездной помощи. Есть ли что-то, чего вы бы хотели больше всего?

— Чего я хочу? — Расмус отложил опустошенную миску и вытер руки. — Молока.

— Молока? — переспросил удивленный Фэй. Он еще раз окинул взглядом убогое жилище гончара. — Вы уверены?

Расмус задумался.

— И мешок муки, чтобы дотянуть до конца весны. Да, было бы неплохо.

Кристиан присел на расшатанный табурет — осторожно, словно боясь запачкать дорогой костюм.

— А ваша жена? — поинтересовался он.

— Умерла год назад, — коротко ответил гончар. — При родах.

Шутка этого парня изрядно затянулась. Расмуса ждала куча дел и детей, которых нужно было чем-то кормить. Да и вспоминать о Ханне он хотел меньше всего...

— Вот что, — крякнув, он поднялся на ноги. – Если у вас, молодой человек, больше вопросов нет, разрешите откланяться, или как там говорят у вас в высшем обществе. У меня глина стынет.

— А она хорошо продается? Посуда, я имею в виду, — спросил Фэй. Он пробирался к выходу вслед за гончаром, лавируя меж бегающих и верещащих детей.

— Паршиво, — откровенно ответил Расмус. У него не было привычки делать хорошую мину при плохой игре. — Может, тарелки где-то и бьются, но не в этом чертовом городе.

— Скоро все изменится, я уверен, — сказал Фэй напоследок и скрылся за углом дома.