Страница 116 из 168
— Я знаю, что ты здесь,— невинно проговорил Кристиан.
Кресло развернулось, и сидящий в нем охотник устремил на Кристиана недовольный взгляд.
— С ума сошел? Как будто ему не хватило ваших прошлых издевательств.
Где-то внизу раздался звон разбитого стекла. Похоже, альтер-эго господина Шороха приняло окно за входную дверь.
Фэй неспешно прикурил и выглянул на погруженную в сумеречные тени улицу. Редкий свет фонарей выхватывал в снегу белые пятна, по которым бодро прыгал долговязый мужчина. Полы его пальто летели следом, словно длинный черный хвост.
— Ты же хотел узнать, чем он занимается по ночам,— сказал Кристиан и выдул ровное кольцо дыма.— Вот сейчас и увидим.
***
От сладкого забытья секретарь Шорох очнулся через два часа. И мгновенно пришел в неописуемый ужас.
Вокруг царил золотой полумрак и грохот, резкий, бьющий по ушам, словно молот по наковальне. Со всех сторон его сжимали десятки фосфорицирующих тел, извивающихся и потных, словно огромные жирные черви. Их пустые черные рты беззвучно раззевались, а блестящие лысые головы раскачивались в такт пульсирующему звуку.
Секретарь заорал и тут же прижал ладони к ушам в приступе боли — так громок был его крик. Яркие тела подались назад в удивлении, и Шорох рванул прочь, не разбирая дороги.
Он попал в нутро диковинной спирали, стены и пол которой мерцали и извивались. Шорох почувствовал, как к его горлу подступила тошнота, но ноги несли его дальше, в глубины этой цветастой кишки. Иногда на его пути вырастали одинокие розовые и фиолетовые черви, от одного вида которых волосы шевелились на макушке. Секретарь огибал их с максимальной ловкостью, доступной ему на плавающем под ногами полу, и продолжал карабкаться дальше.
Все выше. Прочь отсюда.
Наконец впереди показалась тьма улицы. Шорох с облегчением вывалился в колкий морозный воздух и отшатнулся от зиявшей норы выхода. Затем с размаху уселся прямо в подтаявший снег. В низкой зимней температуре окружавший его звук медленно спустился к воспринимаемой громкости. Сквозь пульсировавший свет у неведомых созданий проступили любопытные и презрительные человеческие лица.
Секретарь спрятал лицо в коленях и уставился на собственные ботинки. Конец этого безумства был близок, в отчаянии повторял он себе, чувствуя, как стекают холодные капли по лбу. Наконец звон в ушах стих, и его окружили знакомые, вполне земные звуки: смех, цокот копыт, чья-то хриплая ругань и лай собак в отдалении. Резкие взвизги труб и чье-то пение из глубин подвала. Шею кололи таявшие за воротом снежинки.
Господин Шорох осторожно поднял голову и огляделся. Червей, скаливших на него пустые рты, видно не было. Вместо них у обшарпанного двухэтажного здания толклась пара молодых людей. Закутанные в серые пальто — одно было мало своему хозяину, другое — велико — с отросшими паклями волос из-под нелепых, старомодных шляп и длинной щетиной, они курили, поглядывая на рассевшегося Шороха через плечо. То был ночной люд, народ Богемного района, с проворными пальцами и острыми ножами. Иногда секретарь видел их тени, когда особенно задерживался на работе; они выныривали из проулков и вновь исчезали за взломанными дверями и распахнутыми створками окон.
«Это он», донесся шепот, от которого секретаря бросило в пот. Он неуклюже выпрямился, собравшись уносить ноги, но один из парней оказался быстрее.
— Доброго вечера, господин,— он криво улыбнулся, и в воздухе запахло луком и брагой. Вместо переднего зуба в его усмешке зияла дыра в палец толщиной, а при разговоре по худой небритой шее вверх-вниз ходил кадык.— Ладно вы отплясывали, Бетси Швее понравилось. Обычно таких зализанных сюда не пускают.
Шорох сдавленно сглотнул и кивнул, после чего развернулся и пошел вниз по улице, затравленно вслушиваясь в окружавшие его звуки. Он, заслуженный работник Общества Крестных Фей, танцевал? Да у него даже граммофона дома не было. Этот юнец, должно быть, с кем-то его спутал, другого объяснения напуганный господин Шорох придумать не мог. Он ускорил шаг, несмотря на скользкую ледяную корку под ногами. Старинные покосившиеся здания обступили его, заслонив длинными тенями от лунного света.
— Приходи еще, господин! — донеслось вслед.— Друзья Бетси Швеи — наши друзья!
***
— Послушай, мы можем попробовать другое лечение. Все, как ты говорил!— в ужасе прошептал доктор Блюм. Легкая светлая тень в углу его кабинета всколыхнулась, словно от дуновения ветра. На мгновение ее туманные очертания стали четче, и за белой дымкой проступил молодой мужчина. В вороте его рваной рубашки покоился толстый узел веревки.
О, это заросшее лицо пылало истинным безумием, от вида которого мысли доктора пронизала паника.
— Поздно.— Рот призрачного гостя исказила судорога. Таким же он был и при жизни: нервным и ранимым, всегда готовым обороняться. Помнится, доктор Блюм насоветовал ему сушеных пиявок. Да, точно, горсть сушеных пиявок раз в два дня. Замочить в стакане воды и проглотить после ужина.