Страница 5 из 57
- Больше некому. Они живут втроем с матерью. Мать и старшая работают в поле. Младшая, видимо, попросила помощи с мясом и забрала старшую с собой. Они всегда так делают.
- Ну, смотри, отличный вариант. Как раз то, что тебе нужно. Самостоятельная, серьезная. Любая из них. И собой хороши.
- Ты перестанешь?
- Нет. Я придумаю, как тебе помочь. И тогда-то уж точно с тебя не слезу, понял?
- Я давно понял, что ты приставучая наглая крыса в перьях.
- Ты так решительно их отметаешь! А что ты будешь делать, если я найду способ тебе помочь и ты сам захочешь жениться? - Илатони в упор посмотрел на усевшегося рядом с ним Сарафира.
- Ты не перестанешь? - понял Сарафир.
- Нет, я же уже сказал. Погоди-ка... Я, кажется, понял. Ты уже знаешь, на ком бы хотел жениться.
Сарафир тяжело в упор смотрел на Илатони.
- Да! Ох. Теперь все выглядит еще трагичней. Как ее зовут?
Сарафир вздохнул и отвел глаза. Не было ни возможности, ни смысла прятаться от ангела.
- Иллиарика. Иллия. Я не знаю. Это просто...
- Иллиарика? - переспросил ангел. - Дочь кузнеца? Про которую шутят, что ей отец волосы из стали выковал?
- Откуда ты ее знаешь?
- Помнишь, как на деревья тля напала? Так я тогда и к ним залетал. Да, она умничка. Я бы и сам на ней женился.
- Ты не можешь жениться. Ты ангел.
- И что? У меня-то все работает.
- Что? Что «все» у тебя работает? Ты по определению не мужчина. Ты не можешь жениться.
- Ты что же, не дашь мне помечтать?
Ворота скрипнули.
- Илатони, не зли меня, пожалуйста, - попросил Сарафир и пошел навстречу вошедшей пухленькой розовощекой блондинке с парой кур в клетке.
- Давай, - Сарафир взял кур. - Завтра за ними зайдешь.
Девушка заулыбалась, поблагодарила и осталась стоять на месте, глядя на него.
- Еще что-то? - повернулся к ней Сарафир.
- Не-ет... - еще шире улыбнулась девушка. - Спаси-ибо.
Она повернулась, взмахнув юбкой, и, раскачивая бедрами, как часы маятником, пошла к воротам. У ворот она оглянулась, снова улыбнулась своими пухлыми красными губами, и вышла.
Илатони на лавке едва сдерживал смех.
- Нет, это не смешно, - качнул ему головой издалека Сарафир.
- А если бы Иллиарика себя так вела? - спросил ангел, хихикая.
- Не ори. Если бы она себя так вела... Она бы никогда так себя не вела.
Илатони медленно посерьезнел.
- А за коровой когда придут? Она с утра стоит.
- Поздно вечером.
- Что ты сейчас будешь делать?
Сарафир направился к конюшне. Илатони встал и пошел за ним. Сарафир нашел Василька и осмотрел его. Конь вернулся практически без травм. Резник протер ему пару царапин и насыпал сена под ноги и зерна в ясли. Пока конь ел, Сарафир вычистил ему копыта.
- Опять, дурак, камней набрал, - вздохнул усит.
- И что?
- Хромать до завтра будет.
Послышалась грызня собак.
- Лисичка? - удивился Илатони.
- Нет, Призрак.
- Все еще цапается с Волчарой?
- Да. Как три года назад начали, так все не могут договориться.
Солнце начало клониться к закату.
- Скоро солнце сядет, - заметил Илатони, проходя по двору за Сарафиром к дому. - Вот и день прошел.
Он посмотрел в спину Резника. Широкая спина была по-прежнему прикрыта двумя мечами. Глубокий шрам на шее сильно выделялся в предзакатном свете солнца, как и шрамы на руках. Зачем он носит мечи здесь? Может...
- И что, ты вот так целыми днями и крутишься? - спросил Илатони у крепкой спины усита.
- Это и называется «жизнь», - ответила спина.
- Это мельницей гвозди забивать, - качнул головой ангел.
- Не знаю, - пожал плечами Сарафир, - мне нравится.
- Ты сам себя обманываешь.
- Нет, - искренне и легко ответил Резник.
- Тогда зачем носишь с собой мечи? Ты дикий зверь, Сарафир. Я ни за что не поверю, что ты так легко мог привязаться... привязаться к... этому дому, - Илатони вздохнул. - Это из-за нее, да? Из-за девушки?
- Я не понимаю, о чем ты.
Зашли в дом. Сарафир зажег лампы и свечи и стал греметь посудой, периодически подкидывая Илатони работу.
- Ты целыми днями, как белка в колесе крутишься. И что, так будет всегда?
- Ну, время всегда что-то меняет.
- Что? Ты постареешь, только и всего. Кони и собаки сменятся другими конями и собаками. Посуда и свечи поменяются. А жизнь... Она не меняется от течения времени. Она меняется, если что-то менять. Жизнь меняется от поступков.
- Ты сейчас о себе тоже говоришь? Чего ты от меня хочешь? - Сарафир повернулся к Илатони.
Илатони посмотрел прямо в серые холодные глаза усита.
- Забери меня отсюда, - попросил он наконец. - Забери меня как можно дальше. Как раньше, когда мы могли идти по звездам и солнцу сутки напролет. Когда ветер сдувал меня, и мы связывались веревкой...
- Когда неделями питались ягодами из-под ног. Когда прятались от бури в пещере такой холодной, что даже Василек дрожал...
- Да, Сарафир! Именно так! Мы легко справлялись с этим всем. Прошу, Сарафир, прошу тебя, не забывай, какой ты! Как любишь охотиться, а не резать беззащитных животных!
- И ты бы согласился снова искать для меня добычу?
- Да, согласился бы! Всегда соглашался. Я бы все отдал, лишь бы снова шагать до кровавых мозолей, есть ягоды...
- Серьезно? Согласился бы снова неделю есть те кислючие ягоды? Ты помнишь, как нам плохо было после них? В той тундре каждый куст помнит наши задницы.
- Я не хочу твоих вкусно запеченных овощей. Я хочу ягод.
- Не хочешь — не надо. Собаки с удовольствием съедят.
- Хочу, конечно, - вздохнул Илатони и взял тарелку. - Я же полдня ничего не ел.