Страница 9 из 110
- Эй, - рядом со мной приземлился Мухин, - Что с тобой, чувак? Ты как тряпка сегодня.
- Не знаю, - честно отозвался я, нервно потирая переносицу, - Они требуют от меня, чтобы я показал сексуальность, но я понятия не имею, что это такое!
Брови Димона взлетели вверх, и он насмешливо поинтересовался:
- Ты это сейчас серьезно?
- Абсолютно, - кивнул я, не в силах даже злиться на его тон.
Эта фотосессия просто выжала из меня все соки, и говорить об этом мне хотелось меньше всего. Я танцор, блин! Художник, мать его, но никак не модель. Однако, окружающие явно считали иначе. И говорили они сейчас через Мухина.
- Ефим, - спокойно и твердо начал друг, - Ты только не подумай сейчас про меня ничего лишнего, но я скажу всё как есть. Ты – просто один ходячий кусок секса на ножках. Я к тому что – ты, блин, просто посмотри на себя! Высокий, мускулистый, взгляд убийцы и улыбка искусителя. Ты ведешь себя, как монах, но выглядишь ты, как самый настоящий плейбой!
- Эм… - я чуть отодвинулся, глядя на друга с некоторым подозрением, - Ты сейчас, я надеюсь, не в любви мне признаешься?
Вздохнув так, словно имеет дело с безнадежным случаем, Димон провел рукой по уложенным волосам, и спросил, игнорируя мою последнюю реплику:
- Что тебя успокаивает? Вот в какие моменты ты чувствуешь себя максимально расслабленно? Иначе говоря – от чего ты улетаешь в Нирвану?
Задумавшись на секунду, я пожал плечами и ответил:
- Рисование. Или танцы. Когда я в мастерской или на танцполе – мне просто…хорошо. Там я остаюсь самим собой.
Задумчиво постучав по подбородку, Мухин хмыкнул:
- Ну, мольберт я тебе принести, увы, не могу. А что касается второго…тут всё просто. Погоди минутку.
Сорвавшись с места, коротышка подскочил к одному из организаторов и принялся что-то объяснять, при этом активно жестикулируя и изредка кивая в мою сторону. Нахмурившись, я наблюдал за этими манипуляциями, пытаясь понять, что этот идиот задумал. И меньше чем через минуту получил ответ на свой вопрос. Когда, кивнув, организатор отошел в сторону, и почти сразу в зале заиграла музыка. И не просто музыка, а одна из моих любимых групп.
Повернувшись к Димону, я послал ему один из своих фирменных вопросительных взглядов, но он только пожал плечами:
- Если для того, чтобы пробудить твоего внутреннего секс-зверя, нужно включить музыку – пожалуйста. Скидывай свою одёжку - и танцуй. Отпусти себя, а фотограф сделает всё остальное.
Хмыкнув, я понял, что наш мелкий армян оказался прав. Решение буквально плавало на поверхности. Мы не модели, мы – танцоры. Так что для хорошего кадра нужна просто наша музыка. Дернув молнию, я скинул худи и кинул его Мухе со смешком:
- Тебе лишь бы меня раздеть.
- Вот только не надо тут, чувак, - отозвался друг с усмешкой, - Не забывай, что у меня есть жена и ребенок. Хочешь взаимности – иди к Коту.
- Пошел ты, - отозвался Дэм, сверкнув глазами.
Кивнув фотографу, который уже приготовился снимать, я вышел на заданную точку и прикрыл глаза, пытаясь, наконец, расслабиться и просто впуская в себя музыку. Позволяя ей окутать каждую клеточку моего тела, проникнуть в мои разум и сердце.
«Будьте осторожнее, когда загадываете желания во мраке, во мраке,
Ведь нельзя быть точно уверенным, когда они достигнут своей цели,
И, кроме того, в то же время
Я просто сплю и вижу, как разрываю тебя на части»*
Понятно теперь, почему я так люблю этих парней? Их тексты полностью отражают мою сущность, а музыка такая же резкая и агрессивная, как и я. Хмыкнув, я послал мысленную благодарность Мухину и сделал первое движение.
«Я, как и дьявол, прячусь в мелочах,
Так что сейчас миру никогда не добраться до моего уровня.
Я просто собираюсь вытащить тебя из клетки,
Я – пылкость юного воздыхателя,
Нужна искра, чтобы разгорелось пламя»
Щелчки затвора фотоаппарата, которые ранее я сравнивал с выстрелами, отошли на задний план. Всё смазалось перед глазами, люди стали частью интерьера – муравьи под ногами, не больше. Я чувствовал, как мышцы перекатываются под кожей от каждого резкого движения, знал, что без разминки все они будут ныть и молить о пощаде, но всё равно продолжал двигаться, вываливая перед зрителями свои эмоции, заставляя их смотреть на себя.
«Мои песни знают, что вы сделали во мраке...
Так озари же их,
Озари их,
Озари их,
Я горю»
Я скорее ощутил, чем увидел, что команда присоединилась ко мне. Видимо, Мари подтолкнула их к этому шагу, либо они сами додумались – неважно. Мы не репетировали, потому что весь мой танец был чистой воды импровизацией. Но нам это было и не нужно – мы так давно были вместе, что понимали друг друга даже не с полуслова, а с полувздоха. Это, как если бы мы шестеро были одним человеком – правая рука никогда не забудет, что она должна делать, и левая нога не помешает правой. Ну, бывают, конечно, случаи, когда обе ноги – левые, но не придирайтесь, черт возьми, к деталям!
«Все писатели продолжают писать то, что пишут,
Где-то там очередная симпатичная венка умерла.
У меня есть шрамы из завтрашнего дня,
И мне так жаль, что ты не можешь увидеть,
Что ты – противоядие ко всему, за исключением меня»
Хлопнув меня по плечу, рядом нарисовался Данчук. Залихватски улыбнувшись, он взглядом предложил мне сделать одну из наших фишек, и легким кивком головы я дал добро. Чуть присев, я согнул правую руку в локте, одновременно чуть выдвинув колено вперед. Схватившись своей левой худощавой клешней в мою ногу, а правой – в локоть, Дрон резким движением перекинул ноги вверх, выполнив идеальную стойку. Сразу несколько фотоаппаратов засверкали вспышками, а Данчук одним прыжком вернулся в исходное положение. Дав мне «пять», парень снова исчез из моего поля зрения.