Страница 7 из 106
Варвара магнетически притягивала к себе и мужчин, и женщин. Все, кто был в комнате, невольно бросили свои занятия и с упоением слушали её речи:
– Я не разделяю современной моды на украшение шляпок птичьими перьями. Я ещё могу понять, когда в них втыкается несколько пёрышек иволги, но когда целое чучело торчит на голове, согласитесь, что дама выглядит несколько комично. Представьте себе мужчину, который вместо бобрового воротника обернул бы себя в тушу целого бобра, с хвостом и лапами…
Римма дружелюбно улыбалась Варе, но чувствовала какую-то неловкость и не подходила к ней близко. Вероятно, потому она удостоилась лишь ласковой улыбки подруги, но не более того. Но когда Варвара заметила, что Римма завладела вниманием Осипова, то чуть заметно ухмыльнулась:
– Господин Осипов, вы исследуете миросозерцание вашей новой жертвы?
– Да, я с каждым новым человеком беседую об этом. Ваше, Варвара Николаевна, миросозерцание уже имею честь знать. Не могу, правда, сказать, что я его разделяю…
– Вы злюка, господин Осипов, злюка и желчевик, – Варвара притворно погрозила ему пальчиком. – Когда-нибудь я с вами поссорюсь. Риммочка, пожалуйста, пересядь поближе ко мне. Как ты, душа моя? Сто лет тебя не видела.
– Вот, приехала вас навестить…
– Чудесно, я очень рада. Я так скучала по тебе. Что вы тут пили без меня? О, рислинг, напиток богов… Кстати, я вижу, у нас намечается тост. Папочка, говори! Папка – неподражаемый выдумщик тостов, сейчас услышишь…
Николай Николаевич, сияя румянцем на своих гладко выбритых, круглых щеках, поднял бокал за государя императора, потом за Софью Михайловну, за Варю, за Катю, за Ольгу, потом за всех женщин разом, и всем становилось всё веселее от его громких речей и от выпитого вина.
– Я вам рассказывал, как впервые был ранен? – Николай Николаевич притворился, будто не помнит, сколько раз повторял всем эту историю. – Это очень интересно. Наша миноноска на Дунае подошла вплотную к турецкому пароходу, намереваясь взорвать его. На всех были одеты пробковые пояса, мы были готовы к тому, что мощнейший взрыв швырнёт нас в воду. Но взрыва не произошло: у нас провода были повреждены.
Данишевский отпил вина и продолжил:
– Турки замерли и тоже ждали взрыва. Когда они поняли, что его не будет, они пришли в себя и открыли по нам ураганный огонь. Меня бросило на дно шлюпки. Поднявшись после удара, я почувствовал какую–то неловкость в правой ноге, стал ощупывать больное место: вижу, штаны разорваны в двух местах, палец свободно входит в мясо. «Э–э, да никак я ранен?» Так и есть, вся рука в крови. Так вот что значит рана. Как это просто! Прежде я думал, что это гораздо сложнее. Пуля ударила в дно шлюпки, потом рикошетом прошла через бедро навылет, перебила мышцу и на волос прошла от кости; тронь тут кость, верная бы смерть. Отправился бы я в червивую каморку.
Софья Михайловна в этом месте привычно заохала.
Римма любила дядю Нику как отца, когда он в сто первый раз повторял эту историю про «каморку», в которую так и не попал. Нет, пожалуй, даже больше, чем отца: тот хотя и был любимый, родной, но – к сожалению – слабый, нерешительный человек, ничего смелого не совершил за свой век, а вот герой дядя Ника – другое дело, он ходил где-то рядом со смертью.
– Какие ваши принципы, сударь? – без предисловия спросил Осипов своего соседа Александра, мутным от вина взором глядя на него поверх запотевших очков.
– У меня только один, зато незыблемый принцип – не иметь принципов, – снисходительно улыбнулся Александр и попросил ещё водки.
Вечер удался на славу, как и все вечера в доме Данишевских.
На следующее утро Римму ждал сюрприз. Николай Николаевич собирался на службу, уже выпил чаю и поправлял ремни, собираясь выходить, когда произнёс:
– Кстати, Риммочка, я прошу тебя принять от нас с Софьюшкой вот этот скромный вклад в постройку земской школы. Здесь ровно тысяча рублей.
Он протянул Римме конверт с деньгами.
– Дядя Ника, ты – чудо! – Римма бросилась на шею дядюшке и поцеловала его.
– Пусть твоя школа будет лучшей во всей губернии, – добавила Софья Михайловна.
– Тётушка, спасибо вам за всё. Я даже не ожидала такого сердечного участия!
Римма была искренне благодарна дяде и его жене, но свои основные надежды по-прежнему связывала с Варей. Кто как не она должна была помочь лучшей подруге? Впрочем, Римму терзали сомнения: слишком уж не похожа стала взрослая Варвара на ту скромную, милую девочку, которую она когда-то знала.
Римма и Варвара были ровесницами, и в детстве их связывала крепкая дружба. Они обе закончили женские гимназии. Во время частых встреч в каникулы они вместе мечтали о будущей счастливой, взрослой жизни, в святки вместе гадали на имя суженого, в Пасху вместе стояли всенощную, летом вместе плавали на лодке на острова с корзинками для пикника. Они и внешне были похожи: обе стройные, с длинными вьющимися кудрями, но только Варвара шатенка с голубыми глазами, а Римма – брюнетка с карими. И даже характерами они были схожи.