Страница 23 из 106
– Не горюй, – утешал Степан. – Вот вернёшься героем, её батюшка не устоит.
Все разговоры в штабе сводились к одному: когда мы разобьём немцев и разойдёмся по домам? Оптимисты во главе с полковником Домбровским считали, что война закончится на Успение[14] или, в крайнем случае, к Семёнову дню[15]. Пессимисты, к числу которых относился поручик Михайлов, говорили, что война закончится не раньше Покрова[16]. Степан тоже полагал, что такой основательный и аккуратный народ, как немцы, сдастся не ранее чем через два месяца после начала кампании. «Они ещё воображают себе победу», – повторял Степан.
Поручик Михайлов с ним не спорил. Денщики, жарившие гусей, тоже не спорили, так как им было всё равно. Возможно, кто-то из них даже желал, чтобы война затянулась, так как это сулило им более сытую и ленивую жизнь, чем в родных деревнях, возвращаться в которые они не торопились.
Неожиданно судьба преподнесла Степану сюрприз, которого он совсем не хотел.
Расположившись на ночлег в одном из городков, как всегда покинутых населением, батальон уже собирался ужинать, когда в штаб прискакал вестовой с сообщением: сюда едет командующий армией. Офицеры забегали, трубачи затрубили, солдаты разобрали винтовки и помчались в строй. Батальон за две минуты построился поротно, встряхнулся и замер в ожидании. На площадь въехал открытый автомобиль с командующим, за ним ещё два со свитой. Раздалась команда: «Смирно! Слушай на караул!». Командующему открыли дверцу, он не спеша сошёл на землю, расправил широкие плечи и осмотрелся. Полковник Домбровский, подобрав брюшко, уже чеканил шаг навстречу ему с поднятой шашкой для отдачи рапорта.
– Здорово, вторая! Здорово, третья! Здорово, четвёртая!– приветствовал командующий, проходя неторопливо по фронту и скользя глазами поверх козырьков. Номера рот ему тихонько подсказывал полковник, шедший рядом справа и отстававший на полшага.
– Здра–а–вия желаем! – дружно отвечали ему роты.
Командующий генерал фон Ренненкампф[17] был типичный обрусевший немец, блондин богатырского сложения, с громадными усищами и подусниками.
– Вольно. Благодарю вас за молодецкую службу.
– Ра-ады ста-ра-ться, ваш ваше высоко..во!
– Батальонного командира прошу пройти со мной.
Оказалось, что фон Ренненкампф пожелал забрать своего старого знакомого полковника Домбровского к себе в штаб армии. Полковник же в свою очередь решил увести с собой наиболее исполнительных штабных помощников, включая и Степана. Специалистов со знанием инженерного, сапёрного и телеграфного дела в армии не хватало. И уже на следующий день Степана включили в группу телеграфистов штаба 1-й армии.
Степан поначалу немного оробел, когда узнал, что его вызывает сам командующий. Но тут же одёрнул гимнастёрку, привёл себя в порядок и, затаив дыхание, вошёл в здание бывшей женской гимназии, где размещался штаб армии.
Степана встретил холодный, стальной взгляд командующего. Он произвёл на Степана сильное впечатление – генерал внешне показался ему человеком несгибаемой воли. Говорил он на чистом русском языке без акцента, и только короткие, отрывистые фразы, которые он отчётливо проговаривал, напоминали о его немецком происхождении.
– Ты – телеграфист? – резко спросил его командующий. – Остаёшься при штабе. Садись и пиши. «Командующему сводного конного корпуса Его Превосходительству генерал-лейтенанту Хану Нахичеванскому[18]. Секретно. Приказываю вам выдвигаться к Пилькалену. Не вступая в активные боестолкновения с противником, обойти его с фланга на линии Витгирен–Мальвишкен. Затем силами 1-й и 2-й гвардейских дивизий идти по глубоким тылам противника, рвать коммуникации, телефонную и телеграфную связь, выводить из строя железнодорожные пути, взрывать мосты». Да, взрывать мосты. Записал? Продолжаю: «Продвигаться не менее чем на 50–60 вёрст в сутки. В случае опасности окружения немедленно телеграфировать в штаб армии. Телеграфировать мне о вашем местонахождении каждые шесть часов. Командующий 1-й армией генерал–адъютант фон Ренненкампф.» Записал? Повтори!
Степан повторил. Генерал приказал отправлять депешу.
– Какой ключ прикажете использовать для шифрования, ваше превосходительство? Нумер шесть или нумер семь?
– Сколько времени займёт шифрование? – фон Ренненкампф смерил Степана холодным взглядом.
– От сорока пяти до шестидесяти минут, ваше превосходительство.
– Отставить шифрование. Отправляй так.
– Слушаю, ваше превосходительство, – рука Степана взлетела к козырьку, и он побежал к аппарату.
Отправив депешу, Степан пошёл доложить об этом командующему и очень удивился, увидев его у палатки совершенно голым. Мощный торс командующего выгодно отличал его от слабых, дряхлеющих стариков, которых было немало среди высшего командного состава. Перед генералом стояло три ведра воды, которые шустрый молодой казак последовательно опрокидывал на него. Генерал фыркал и отдувался, мокрые обвисшие усы делали его похожим на тюленя. Судя по брызгам, отлетавшим от фон Ренненкампфа, вода была ледяная. Рядом стоял на вытяжку денщик с сухими полотенцами наготове – часть воды заливалась в его сапоги, но он не двигался с места.