Страница 15 из 158
Я всё так же сидел за своей партой, держа руку в портфеле, и боялся даже вдохнуть. Отчего секунду назад тело моё готово было вывернуться наизнанку? Почему по мускулам до сих пор бегали болезненные искорки спазмов? Моя защита трещала по швам, с каждой минутой сдерживать бушующие каскады страха, боли и ненависти к самому себе становилось всё труднее… Наверное, эти ощущения приходили вместе с воспоминаниями не просто так. Наверное…
Учебник выскользнул из моих пальцев.
Я обернулся через плечо, но Хитоми смотрела в сторону, хотя я продолжал чувствовать на себе тяжесть её взгляда. Возможно, глаза её были обращены в одну точку, но мысли… Ход её мыслей я представлял достаточно явно – хотя бы потому, что не мог думать иначе, не вместе с ней, не в унисон.
Ножки стула заскрипели по полу. Напряжённый стон поверхности парты под моими ладонями, неслышный шелест напрягшихся мускулов… Я вышел из-за стола, вслушиваясь в буханье крови где-то в височной области. Отстранённо подался к окну, открыл его настежь, заставляя ленивый утренний воздух проникнуть в помещение класса. Это должно было освежить меня, прогнать проклятую дурноту, залёгшую под сердцем. Но вместо холодного спокойствия в голове вспыхнул молниеносный страх – страх перед умирающей на краю светлеющего неба тенью луны. Это было похоже на рефлекс, на автоматическую реакцию разума. Мгновенную, но от этого не менее явную.
А потом вспыхнула ярость.
Как-то изломанно дёрнувшись в сторону, я схватил Хитоми за запястье и потянул к себе, широким шагом направился к двери. С каким-то детским садизмом я не позволял девушке сравнять нашу скорость, заставлял её спотыкаться и отставать, ждал сопротивления, но Амамия Хитоми плелась следом с необычной покорностью, молча принимая все рывки и подтягивания с моей стороны. И от этого мне становилось ещё хуже – раздражение вдруг превратилось в тупую злобу, в презрение к собственному бессилию.
Молча я провёл Хитоми по пустому коридору, втащил по лестнице на этаж выше, потом ещё выше и ещё – перескакивая через ступень, подтягивая готовую потерять равновесие девушку, дёргая её, точно какую-то куклу. Мне по-прежнему казалось, что ещё немного, ещё шаг – и Амамия вдруг повалится, садня колени и свободную ладонь о суровый камень лестничной клетки, и тогда…
Я сам не заметил, как выволок свою спутницу на крышу, подвёл к самому краю и швырнул перед собой, прямо в решётчатое ограждение, окаймляющее невысокий парапет. В мышцах руки отдалась внезапная боль – вложенная в бросок сила была чрезмерной, но девушка, такая хрупкая, напоминающая старинную фарфоровую статуэтку, даже не застонала после удара о жёсткую металлическую сетку.
И тут весь мой запал будто бы испарился, подхваченный беспечным утренним ветром, вздёрнутый вверх – и разбитый о ветви деревьев, металл и камень, что расстилались вокруг. Вспышка ярости осталась позади, но всё произошедшее осталось в памяти, и было куда чётче, чем того хотелось бы. Во рту снова появился странно-мерзкий привкус, неуловимо знакомый, берущий начало от самого Древа Познания, его плодов, пропитанных ядом, причиняющим нечто худшее, чем просто смерть…
Взор снова сфокусировался на подрагивающем тельце Хитоми. Девушка сидела прямо передо мной, глядя куда-то в сторону, сквозь пустой воздух, но между нами будто бы существовала какая-то стена, сотканная из неразличимых в лучах восходящего солнца льдинок. Эта стена разделяла нас, но вместе с этим и связывала, подчёркивая нашу зависимость друг от друга, зависимость от вопросов и ответов… Да что там – от простого звука голоса, от ощущения присутствия. Ведь по сторонам от неё мы существовали в абсолютном одиночестве, каждый из нас.
– Хитоми, – я смог взять себя в руки, подавить в себе все эмоции, даже прогнать возбуждённую дрожь из коленей и пальцев рук. – Хитоми, я хочу знать. Хочу вспомнить всё, что произошло…
Она подняла взгляд. Настороженно, дико, как загнанная в угол волчица. Смотрела исподлобья, но без ненависти, равно как и без понимания. Возможно, она была растеряна не меньше меня, но не желала выставлять это напоказ. Возможно.
– Всё правильно, – я, подталкиваемый её взглядом, присел на одно колено и запустил пальцы в сетку по сторонам от головы девушки, посмотрел в её открытое лицо, отдающее в предрассветной тиши белизной слоновой кости. – Мне стоило сначала объяснить, а потом… Ну…
– Спрашивать меня, – шёпот Хитоми показался мне дуновением ветерка, тихонько выбивающегося из-под могильной плиты, вздохом самой уходящей ночи.
– Да. Наверное так… Но мне важно знать, что произошло и… и происходит вокруг! У меня в голове целая туча каких-то картин, образов, мыслей, как будто бы не принадлежащих мне и моей жизни. Я не могу вспомнить ничего о том, что происходило до ночи фестиваля, ничего конкретного… Только обрывки.