Страница 126 из 129
Морщась, я брела в свою спальню, на ходу разминая одеревеневшие пальцы, и не заметила трубадура, коварно подкараулившего меня за портьерой. Побледнев, закатывая в ужасе глазки, из последних сил цепляясь за стенку, чтобы не сползти на пол, я бескровными губами прошептала:
– Только не вирши!
Печально поникнув, Достопочтенный так блеснул на меня лиловым глазом, что я сразу поняла: не отстанет!
– Поговорить надо, – туманно намекнул поэт.
– Беда с тобой, Беда! – вздохнула я. – Пошли!
Притащившись за мной в комнату, он, сутулясь, опустился в кресло и некоторое время молчал, собираясь с мыслями.
– Ну! – нетерпеливо подогнала я мужика.
Трубадур наконец разродился:
– Да пойми ты, нельзя так!
– Запросто пойму, – покладисто согласилась я, – если объяснишь связно.
– Чего тут долго рассусоливать? – загорячился стихоплет. – Нельзя женщинам так себя вести!
– Спохватился, – присвистнула я, – раньше надо было бить в колокола. И вообще, еще вчера тебя все устраивало, а тут вдруг взъелся!
– До сих пор я не осознавал всех масштабов вашего разрушительного влияния.
– Вот и король в свое время об этом говорил, – напомнила я, – а толку?
Беда, не слушая меня, излагал наболевшее:
– Женщина создана с одной-единственной целью: обеспечивать мужчине сносное существование и бессмертие в детях и внуках.
– То есть обязана как пчелка, крутиться и вертеться, обеспечивая уют своему повелителю, – хихикнула я, – да ты домостроевец!
– Конечно, – совершенно серьезно откликнулся Достопочтенный.
Я позволила себе легкое недоумение:
– Тогда разъясни мне, убогой, почему ты воспеваешь несравненную красоту своей Прекрасной Дамы?
– Люблю, поэтому и восхищаюсь, – невозмутимо ответил поэт, – точно так же, как некоторые любят свой дом или сундук с золотом… Женщина может быть военной добычей, даже предметом купли-продажи в силу своей несамостоятельности, а холить и лелеять любимую вещь – нормально. И мечтать о недостижимой чужой собственности – так сладко! И потом, профессия обязывает.
– Ясненько, – присвистнула я, – можно безмерно обожать предмет меблировки, но уважать его глуповато, согласна. Однако женщина – не предмет, а одушевленное разумное существо!
– Вот тут ты не права! – категорически не согласился с доводом трубадур. – До сих пор церковники спорят, есть ли у представительниц прекрасного пола душа, и к какой категории женщина ближе – к человеку или к животным.
– Не боитесь обвинения в скотоложестве? – округлила я глаза. – Что касается вопроса о разумности – по части интуитивных озарений любая дама даст сто очков вперед мужикам!
– Никакой логики в мыслях, неспособны к абстрактной философии, – продолжал монотонно бубнить поэт, как будто зачитывал текст доклада.
Я откровенно заржала:
– Наоборот, разум женщины настолько быстр и изобретателен, что молниеносно находит выход из любой ситуации, особенно бытовой, а мужик с его дубовой прямолинейной математически выверенной логикой долго добирается до правильного решения и с досады, что его в очередной раз обскакали, объявляет поступки шустрой женщины нелогичными.
– Кроме всего прочего, мужчины сильнее, – с чувством собственного превосходства щуплый Беда расправил костлявые плечи, – поэтому снисходительно оказывают покровительство слабым женщинам, защищая их.
– В основном от конкурирующих агрессивных самцов! – хлестко парировала я, – в качестве грубой физической силы мужики, спору нет, существа незаменимые – пушечное мясо эволюции, мальчиков-то рождается больше. Зато и вымирают пачками…
– Ну, знаешь, – обиделся Достопочтенный.
– Сам затеял дискуссию, – безжалостно напомнила я и решила добить несчастного: – Скажи мне, дорогой, вот еще что, прокомментируй такой банальный факт: каким это таинственным образом такое примитивное существо, как женщина, в состоянии родить и воспитать воплощенное совершенство? От свиньи, известно, хряки появляются! Исчадия ада, каким ты считаешь всех дам скопом, не могут быть матерями великолепных парней. Рискните размножаться самостоятельно – почкованием, например, и результат будет наверняка потрясающим!
Бедняга покраснел, и я, опасаясь, как бы не перегрелся – вскипит еще! – поспешила слегка отвлечь оппонента от основной темы, заострив внимание на частностях:
– Ну, а от меня ты чего конкретно добиваешься? Чтобы срочно покаялась, посыпала голову пеплом и ближайшим экспрессом отбыла в монастырь?
– Может, хватит шокировать публику? – жалобно воззвал к моей совести задетый за живое поэт. – Пойми, если имя женщины, даже самой знатной, упоминается мельком в какой-нибудь хронике, то исключительно в связи с выдающимися деяниями ее мужа, сына или брата! А вы уже столько наворотили – летописцы не смогут обойти вниманием!