Крылатая. Страшась полета

Мое погружение в дела дней минувших было прервано. Шуршанием ткани и свисающей с крыши веревкой, увешанной лоскутками. Змей снова жалобно дернулся под порывом ветра и опустился на черепицу. Недалеко же ты смылся, дружок. Надо было пройти мимо, но я же девушка хозяйственная, так что не прошла. Взобралась на шаткую лестницу и под аккомпанемент ее падения подтянулась на коньке крыши. М-да! Как я слезать-то буду? Черепица неприятно хрустела и норовила сорваться вниз вместе со мной, змей тоже подозрительно отползал к краю, желая удрать. Так что я распласталась на раскалившейся черепице и, выждав нужный момент, схватила нахала за крыло. Вскочила. Ну да. А вы лежали пузом на разогретой сковородке? Нет? А я вот думаю, что лежание на горячей крыше очень на этот процесс похоже. В общем, мне не понравилось.

Но вот открывшийся вид на город... Солнце еще ярко светило в небе, но в его лучах уже ощущалось приближение сумерек. Это тот волшебный миг, когда солнечный свет словно пропущен через дымчатое стекло и все вокруг размыто, окутанное золотистым сиянием. Сверкает вдалеке река, горят позолоченные башни Академии, мерно бьют часы на ратуше, сообщая точное время. Как же красиво! Я присела на самый прохладный участок крыши и, обняв колени руками, любовалась этим чудом. На золотистом небосклоне чернели галочки птиц, солнечный диск блестел на голубом теле безоблачного неба, как золотая монета. Шелестели липы и акации на аллеях Нуира, заливая сладким ароматом весенний воздух. Гудели в их кронах запозднившиеся пчелки-трудяги, пел соловей где-то в одном из двориков. Орали воробьи у фонтана, воюя за кусок свежесворованной булки.

— Вот оно — чудо, — выдохнула я.

— Гурр, — поддакнули мне голуби, тоже размещавшиеся на крыше.

Но вот в этой красоте, на одной из улочек, показались Козай и Веля. Я рассеянно подумала о том, что ушла сразу за ними, так что не странно, что так быстро их нагнала и даже перегнала. А тем временем Веля засмотрелся на пляшущие в фонтане "зайчики" и отстал от Козая. Естественно, ему такого не простили. Здоровый мужик окликнул мальчишку, и, стоило тому подойти, отвесил звонкую оплеуху. Мальчик пошатнулся и рухнул на землю. И, как назло, никого вокруг, видимо, этого Козай и ждал, желая сорвать свой гнев. Я растерянно заметалась по крыше, словно кошка при пожаре, прикидывая, успею ли добежать на помощь Веле. По земле, через дворы — да, а вот по крыше вряд ли. И позвать некого, здесь глухие подворотни, народ больше по главным улицам ходит.

Вдруг Козай замер, оглянувшись на кого-то. Слов я не слышала, но то, что мужчина был зол и грубо огрызнулся — поняла. А потом из арки вышла длиннющая фигура в черном. Черное одеяние, светлые волосы, военная выправка. Да, Дорхе я узнала сразу. Козай снова что-то ответил и... отлетел локтей на десять, приложившись спиной о фонтан. Э-мм? Прямо слов нет. Ну, просто применять магию к неодаренному, это, мягко говоря, чревато. За такое можно от стражей схлопотать внушение, вплоть до лишения права на практику. Но дракона такие мелочи, видимо, не беспокоили.

Мужчина медленно подошел к плачущему мальчику, присел на корточки, заглянул в лицо. Говорили они недолго, после чего парнишка ушел прочь, а Дорхе подошел к валявшемуся на земле Козаю и отвесил тому смачный пинок в живот. Я даже скривилась, представив боль от подобного удара. Было, и меня разок так приложили. Но не будем об этом. Дорхе облокотился о каменную чашу фонтана и, склонившись над Козаем, что-то спросил, ответа не получил, снова пнул мужика и, дождавшись кивка, принялся неторопливо что-то тому излагать. Потрясенный Козай кивал, и, морщась, потирал живот. Дорхе смерил лежащего на земле презрительным взглядом и, оттолкнувшись от фонтана, прогулочным шагом двинулся прочь, оставив Козая валятся на земле в глубочайшей задумчивости.

Ого! Это каким же ветром и из каких земель к нам наставника такого занесло? Поразмышляв на эту тему еще пару минут, я решила, что мне тоже пора. Потопталась на краю крыши, и, не желая расплющиваться о мостовую, потопала на другую сторону. Вдруг там еще ящики лежат? Или сено? Или опилки? Или сердобольный кто, на худой конец, поможет мне слезть. Пробирание по черепичной крыше процесс опасный, непредсказуемый и слабо контролируемый, требующий немалого опыта работы эквилибристом. У меня такой опыт отсутствовал, а еще некстати бил в глаза солнечный луч.

И змеиный хвост постоянно цеплялся за черепицу, отчего меня периодически дергало назад. И голуби эти все под ноги лезут, обнаглели совсем на казенных крошках. В общем, я мечтала добраться до твердой земли хотя бы без переломов. И вот, когда я уже почти наметила стратегию спуска и осторожно подобрала злосчастный змеиный хвост, одна из особо злостных черепичин решила проявить характер и с тихим шуршанием двинулась вниз. Я, естественно, вместе с ней, но уже с жалобным писком и прижатым к груди змеем. И вот чего я мимо не прошла? Сдался мне этот змей! Я еще пару раз отчаянно взмахнула руками в воздухе на самом краю крыши и с визгом рухнула.
— Поймал, — констатировали мне, для наглядности покачав на вытянутых руках, как младенца.
— Здрасте, мастер! — сглотнув, поздоровалась я, прижимая змея к груди.
— Вечер добрый, Жваго, — расплываясь в клыкастой улыбке, поздоровался дракон. — Это становится традицией.
— Простите, — окончательно стушевавшись, пискнула я.
— Или учитесь летать, или прекращайте лазать по крышам, — все так же улыбаясь, посоветовал дракон. — Вас каким ветром туда занесло?
— Я? Эм... Вот. — я продемонстрировала дракону змея и, опомнившись, попросила: — А поставьте меня, пожалуйста.
Меня сгрузили на землю, и теперь дракон с любопытством изучал меня и мою ношу. Внимательно так изучал, с улыбкой отмечая мое смущение.
— Простите за вольность, Жваго. Но не поздновато ли вам в игрушки играть?
— Я не игралась, — мотнула я головой. — Я его сделала.
Дракон удивленно приподнял бровь.
— И детям отдала, — поспешила оправдаться я. — А он от них удрал... эм, улетел.
— И вы решили его достать?
— Да.
— Странная манера поведения для молодой девушки. В вашем возрасте на свидания бегают, а не по крышам.
Ход беседы мне не нравился. Бестолковая она какая-то. На свидания, видите ли, я бегать должна!! Позвал бы кто. Хотя... Меня потому и не зовут, что я по крышам бегаю и змеев мастерю.
— А может, я с крыши на свидание бежала? — попыталась отшутиться я.
— Это что же у вас за кавалер такой, если позволяет своей возлюбленной рисковать красотой и здоровьем, бегая по крышам?
— Вот такой никчемный кавалер, — пожала я плечами. — Да и рисковать особо нечем.
— Самокритично.
— Я алхимик, мастер. А алхимики реалисты, — развела я руками, со змеем в придачу.
— Я заметил, — улыбнулся дракон. — Только ваша реальность далека от той, где мы живем.
— Это вы про лекцию?
— Это я про ваш уровень знаний в частности и про весь орден в целом, — продолжал потешаться Дорхе.
— Не любите алхимиков?
— Почему? Люблю... просто не люблю наблюдать их гибель и похороны.
— Ну, это не проблема, — хохотнула я. — Самая популярная гибель у нас — от взрыва. А там и хоронить-то нечего.
— Ага. Или разможжаетесь о мостовую.
— Мы народ практичный, так что даже убиваемся, экономя места на городских погостах.
— Занятная у нас беседа вышла, — расхохотался дракон. — И на все у вас, Жваго, есть ответ. И очень неожиданный.
— Знаете, я сама от себя этого не ожидаю. Оно как-то само собой выходит, — смутившись, призналась я.
Часы на ратуше снова оглушительно бамкнули, напомнив, что я безбожно опаздываю на ужин. В животе громко заурчало, возвестив, что мои биологические часы синхронизированы с часами на ратуше. Я смущенно потупилась, а Дорхе с серьезным видом осведомился:
— Ужин по расписанию?
—  Да, — кивнула я. — У Ольхи с этим строго.
— Ну, это замечательно. Прием пищи дело святое, — и, отвесив мне галантный поклон, дракон произнес. — Приятно было поговорить с вами, Жваго. Только прошу, бросайте рисковать жизнью.
— Постараюсь.
— Уж будьте любезны. Брусчатка прекрасна сама по себе, без фрески в виде вас.
Мы попрощались и я, набирая темп, понеслась на встречу с ужином и Ольхой. Ох, и влетит же мне за опоздание.

***

Контрольная работа по анатомии была сдана, наглядные пособия по ней удостоились недолгого покоя в морге, студенты из оного подземелья радостно вывалили во двор, как никогда радуясь своему нахождению среди живых. Помнится, в первый день занятий по данному предмету большинство моих сокурсников провели его под свежевысаженной аллеей из чахленьких лип, щедро удобряя оные остатками своего еще непереваренного завтрака. С тех пор липы вымахали ого-го какие, затеняющие сквер днем и убойно пахнущие ближе к вечеру. Да уж, не одна партия первокурсников отиралась вокруг них, так что, благодаря слабым желудкам студентов, деревца росли, как на дрожжах.