Страница 3 из 121
***
Утро встретило оглушительным пением птиц, ароматами цветущих вишен и надрывным звоном посуды. Да уж. Ждет Каратая месть лютая и безжалостная. Ольха не из тех, кто прощает подрыв своей кулинарной деятельности. Наспех заплетая косу, я сбежала по ступеням в гостиную. Мастер деловито возился за прилавком, расставляя флаконы со снадобьями. Хмель подметал пол, как положено, к порогу, Вяз (глава четы боровиков) чинил подоконник в лавке, Каратай решил не высовываться.
— С добрым утром, — приветствовала я всех вокруг.
— Ишь, бодрая какая, — усмехнулся Вяз.
— С добрым, — мастер, кряхтя, достал из-за прилавка ящик с флаконами. — Как самочувствие?
Я неловко уставилась в пол. Значит, опять кричала во сне. Надо же, а я и не помню.
— Надо было этой заразе престарелой языком болтать? — проворчал Вяз, возвращаясь к работе. — Ужо год, как спала спокойно.
— Папа! — отозвался Хмель.
— А что «папа»? — пробасил боровик, откидывая бороду на плечо. — Распустили вы его, мастер. Он-то и при той жизни подарком не был, а уж как переродился, так вообще скотина скотиной.
— Каратай вчера приходил извиняться, — вступилась я за ворона. — И он, в общем, прав. Во всем прав.
— Прав-то он, может, и прав, — Ольха показалась в дверях кухни с черпаком наперевес. — Только держал бы он свои мысли при себе.
— Я поговорю с Каратаем, — прозвучал недовольный голос мастера.
— Поговорите, или я его точно в печку суну, — взвилась Ольха.
Я улыбнулась и, подхватив метлу, пошагала на улицу. С красной сливы уже осыпался цвет, засыпая крыльцо лавки подобием снежного сугроба. Лепестки кружились на ветру и их танец почти полностью скрывал обзор за окном.
— Данна, завтрак через пятнадцать минут, — сообщила мне Ольха.
Кивнула и шагнула вон из лавки в свежее весеннее утро, затянутое туманом, окутанное ароматом древесных почек и цветущих садов, согретое теплыми лучами, пронизанное пением ранних пташек. Город просыпался, стряхивая с себя оцепенение прошедшей ночи. Грохотали ставни открывающихся лавок, раздавались голоса ранних прохожих, орали коты в подворотнях. Звук моей метлы гулко разнесся по пустой улице, отразился от каменных стен и умчался ввысь, навстречу бескрайнему небу. Наша лавка "Снадобий и декоктов мастера Болота" расположена в самом центре Нуира, благодаря чему можно отслеживать перемещение студентов и преподавателей, живущих в городе. Или их же, но живущих в общежитии Академии, но ночующих в городе, не дойдя до точки назначения. И мастера Ждана я увидела сразу. Тот неровно шагал вдоль стены булочной. Мятая мантия, сползшая шляпа, разбитые очки. Видимо, вчера мастер самоуверенно надеялся добраться до своей законной койки, переоценив свой вестибулярный аппарат и недооценив градус употребленного пойла в таверне. Падал как минимум раза три. Синяя краска на локте — это у лавки сапожника, он как раз вчера перед закатом калитку докрашивал. Пятно от помидоров на брюках — таверна Волха, и там Ждану не наливают, надоел. Мокрый подол мантии — у цветочной лавки бочка с водой стояла. Да уж, помотало нашего наставника по первой медицинской помощи.
— Мое почтение, учащаяся Жваго, — донес до меня ветер приветствие наставника пополам со стойким перегаром.
— Доброе утро, мастер Ждан, — звонко отозвалась я.
— Утро добрым не бывает, — вздохнул Ждан. — Хотя... ты же не пьешь. Да?
— Да.
— Хорошая девочка, — вздохнул мужчина, прижимаясь плечом к стене.
— Может, чайку? — сжалилась я.
— А еще и добрая. И сообразительная. Далеко пойдешь, — Ждан отлепился от стены и зашагал к нашей лавке. — Противопохмельный?
— Еще и с бодрящим эффектом, — кинула я, пропуская гостя в магазин.
— Данна! Ты святая! — простонал наставник.
— Да нет. Просто рецепт опробовать надо, — я ослепительно улыбнулась наставнику.
— Не испугала, — безжизненно сообщил Ждан. — Я и на яд согласен.
— Кончился, — мотнула головой я.
— Неужели Каратая отравила? — радостно вопросил Ждан.
— Нет. Крыс.
— Надо же. Сильная ты. Я бы уже давно его отравил. Или придушил.
— С Ольхой организуйтесь. Она его сварить обещает.
— Жестоко.
— Я согласна.
Ждан скрылся в лавке. Раздались веселые голоса, приветствующие гостя. Мастер Ждан наш постоянный клиент. Его неизменный маршрут «таверна — академия» пролегает мимо нашей лавки не зря, и только этой тропе мастер обязан своей полной вменяемости на лекциях.
Я снова принялась мести порог, вглядываясь в редеющий туман. Помахала проходившим мимо травницам в зеленых балахонах, эти снимали жилье на окраине и каждый день шагали не одну версту на учебу. Прошел хмурый некромант с пятого курса (хотя они веселыми и не бывают, род занятий не способствует), магичка с третьего. Вот показались алые мантии алхимиков, в количестве трех штук. Пересчитала еще раз, сердце неприятно екнуло. Плохо, очень плохо. Потеряли одного по дороге. Эти могут, они же от книг не отрываются даже при ходьбе (страшно представить, как они спят), так что пропажу одного из компаньонов по квартире не заметили. А вот этого компаньона никак одного оставлять нельзя. Я растерянно взглянула на часы городской ратуши, опаздывает на двенадцать минут, а обычно он не опаздывает, у него сейчас дел полно. Значит, застрял где-то за углом у булочной. Хорошо, если просто застрял. А если задержали? Перехватив метлу поудобнее и глубоко вздохнув, зашагала в выясненном направлении, попутно здороваясь с владельцами лавок и рабочим людом.
Знают меня во всем городе. Еще бы, воспитанница самого мастера Болота, лучшего городского аптекаря, знатока ядов и снадобий, члена ковена алхимиков империи. До сих пор думаю, что бы со мной было, не обнаружь он меня в тот зимний день, умирающую от пневмонии в богами забытой лечебнице? Не буду думать. Не умерла же! А очень даже неплохо устроилась. Правда, некоторые не верят, что старик-алхимик взял меня к себе лишь по доброте душевной. Но мне с моей подпорченной репутацией не привыкать к сплетням. Ну и гадости эти говорят люди, мягко говоря, мне не близкие. Это больше попытки меня уколоть побольнее. А жизнь у меня была тяжелая, характер вследствие этого скверный, нервы крепкие, и словом могу припечатать на раз, не отмоешься. Так что вслух и в лицо обо мне не болтают, но вот за спиной... А спиной я не слышу, вот.
Пропажа нашлась в одной из темных подворотен, безрезультатно пытаясь высвободиться из рук не в меру активных студентов боевого факультета. За что люблю старший курс, так это за то, что с магией наигрались и используют исключительно грубую силу. Зоран лениво размахивал потрепанной сумкой перед глазами жертвы, Линь эту самую жертву держал. Жертва, он же студент пятого (выпускного) курса алхимии Северин Лист, пытался сфокусировать зрение на своем имуществе, нагло отобранном Зораном. К слову, Лист слепой как крот, и без очков (кои Зоран покручивал в руках) видеть мог весьма приблизительные очертания предметов. Зрение у студента было настолько плохим, что даже магия была бессильна (у меня подозрение, что Лист вообще слепым родился), так что дать в морду обидчику студент не мог по причине неспособности эту самую морду увидеть. А вот эти два... урода решили, что забава под названием "давай поржём над слепым Листом" вполне себе допустима. Они решили так, а я решила, что Листа в обиду не дам. Потому, что он мой друг, во-первых, и потому, что я вообще таких тварей, как Зоран и Линь, не перевариваю, это во-вторых.
— Эй, кротяра! — Линь со смехом оттолкнул удерживаемого Листа. — На, лови.
При этих словах долговязого парня толкнули в сторону. Лист споткнулся, расставляя руки в стороны, но устоял. Алхимики маги слабенькие (считай, никакие), так что изворотливость и находчивость наше все. Я вот не могу выдавить хоть один приличный файер, но зато как я по заборам лажу! Вот и Листик обладал очень слабенькой магической силой, но неимоверным упорством. Но что такое упорство против двух тупых и жадных до злых забав бугаев?
— Давай, доходяга. На голос иди. Или, может, тебя кротом обернуть?
Этот может. Я Зорана знаю, та еще гнида. Но заковыка в том, что магию, примененную друг к другу, в Академии считают и накажут за это. Так что мучить Листа предполагалось лишь силой собственной мускулатуры. Это знает Лист, это знают боевики. И наша с ними вражда протекает в премилом расставлянии друг на друге гематом и ссадин.
— К лешему топай! — Лист, хоть и видит плохо, но вот слух у него хороший.
Секунда, и в лицо Зорану полетела горсть песка. Вот за это я Листа и уважаю, он не сдается. Отбивается, конечно, коряво, но старается ведь! И ногами себя топтать не дает. Пока не падает.
— И в кого вы такими уродами удались? — решилась я обозначить свое триумфальное появление.
— О! Юродивая, и ты тут? — отозвался Линь.
— Топай отсюда, доходяга конопатая, — не отставал от дружка Зоран, отплевываясь песком.
— Данка? — отозвался Лист.
— С добрым утром, Сева. Разминаешься? — обратилась я к другу. — Ты почему от своих отстал?
— Проспал, — вздохнул Лист, подкрадываясь к Зорану, пока я болтала.
Проверенный маневр. Это у нас тактика такая. У меня в этой тактике отвлекательно-убегательная функция для Линя. Ну, иногда могу прийти другу на помощь в пинании врага, но пока попинать никого не получилось. Вот мы и разбегаемся. Если повезет, то и сегодня разбежимся. Но, судя по алчному блеску в близоруких глазах друга, сегодня Лист надеется на реванш. Мы уже так два года над боевиками измываемся. Они над Листом, мы над ними. Потом они нам мстят за то, что мы над ними издеваемся, а потом мы над ними за то, что они над нами... извечный круговорот мести в природе. Хорошо, что мне еще только год до окончания остался, а Лист в этом году отмучается. А то вся эта канитель в догонялки и обзывалки меня уже очень утомила.
— Зачитался, видать, — протянул Зоран.
— Шла бы ты отсюда, — рыкнул мне Линь. — Чего ты за ним ходишь? Влюбилась?
— А вы чего? — я отставать в хамстве не намерена. — Тоже запали? Заметьте, мой интерес к мужчинам естественный.
Линь сдался первым и с рычанием попер на меня. Видать, что-то в нем не то, он на такие намеки всегда реагирует бурно. Замерший на месте Зоран стал жертвой нападения слепого, но при этом высокого и злого Листа. Это он подвижный предмет ударить не может, а вот неподвижный сколько угодно. Я с визгом рванула в сторону, прочь от разъяренного Линя. Нет, надавать черенком от метлы я могу, но только он боевик последнего выпускного курса, здоровый, мускулистый, сильный, а главное — злой. А я маленькая, хиленькая, и, надо признать, боюсь его. А когда ты меньше любого из нападающих, то ловкость и сообразительность как-то сама развивается. И у меня на развитие этой самой ловкости времени прилично ушло, прежде чем меня Болот подобрал.
Оперевшись на черенок метлы, я с легкостью взобралась по витому забору особняка мастера-ювелира. А лазать я еще до своих приключений отлично умела.
— А ну слезь! — рычал Линь, карабкаясь следом. — Я тебе сейчас покажу свои «естественные интересы».
— Все обещаешь, обещаешь, — запыхавшись, огрызнулась я. — А как приставать, так к Листу.
— Так ты слезь. Я те докажу, — рычал лезущий следом Линь.
Теперь мы уже живенько передвигались по каменному забору мастера-парфюмера. Хороший такой забор, кирпичный, широкий. Гуляй — не хочу.
— Я так с ходу не могу, — перепрыгивая через башенки на заборе, отозвалась я. — А как же цветы, конфеты? Серенады, наконец!
— А ты, рыжуль, бегать от меня прекращай, я тебе и цветы, и конфеты, и небо в алмазах. А то ты все перед нами скачешь. Думаешь, я не понимаю, — рычал мой преследователь.— Поди, Болот не фонтан. Я лучше. Или ты старых предпочитаешь?
Вот это он зря. Очень зря. Линь, кстати, относится к той кучке людей, которые не верят в доброту мастера. Вот он (в смысле Линь) из тех, кто говорит про меня гадости, и не только за спиной. Ну, я же уже говорила, что характер у меня скверный? Я нервно осмотрелась в поисках камня. Нету. Жаль. Очень жаль! В лоб Линю полетел мой башмак. Метко так, прямо в левый глаз. Знай наших!
— ЫЫЫЫЫ, — подтвердил Линь меткость моего попадания.
— Это за оскорбление девичьей чести! — решила пояснить я.— И мастера не трожь!
— Ну, зараза рыжая, догоню и урою, — понеслось мне в след.
В след мне понесся слабенький файер. Ну, как слабенький? В юбке дыру прожег, но я же ловкая, поэтому стала убегать зигзагами. Поди теперь попади. Второй файер прошипел у самого уха и с гулом утонул в зеленой кроне деревьев. Третий, так и вообще параллельно со мной несся, видать, боевички в Академию из трактира топали, силенки все растеряли. Так мы и мчались по забору, я зигзагами, и Линь, швыряющий в меня то проклятия, то файеры. А бодренько утро началось!
— Изжарю! — летело мне в след.
— Ты сначала попади! — обернулась я, занося для метания второй башмак.
И... забор неожиданно закончился. Обидно даже! Там еще один здоровый глаз остался и не доведенный до белого каления Линь. Жаль. Очень жаль. "А там брусчатка, — печально подумала я. — А мазь от ушибов закончилась". Но вот до брусчатки я не долетела. Шлепнулась на что-то пушистое и движущееся. Потом меня схватили сильные руки, не дав с этого самого движущегося свалиться. И на чем это я? На всякий случай зажмурилась.
— Оборотень! — выдала я, ошалевшая от падения.
— Так ведь утро, — раздался над головой чей-то вкрадчивый голос.
— И то верно! — признала я, все еще жмурясь от страха. — Тогда кто? А вы кто?
— А вы глаза откройте, — с улыбкой в голосе предложили мне.
— Страшно, — призналась я.
— А так не страшно? — незнакомец уже явно потешался.
— Пока не знаешь что, то не страшно... и не стыдно, — сверкнула философской жилкой я.
— Интересная точка зрения, — ответил задумчивый собеседник. — А как же "встреться со страхом лицом к лицу"?
Я перестала жмуриться. Первое, что увидела — это огромную рыжую спину грифона, на котором я восседала. Ну, как восседала. Грифон шел, на нем ехал всадник, а я, без тени смущения, сидела у него на руках. Чудесно. Надо бы еще кого-нибудь из знакомых встретить. А то сплетня обо мне и Болоте как-то устарела. Краснеть я отучилась уже давно, так что, абсолютно бледная, я подняла глаза в сторону говорившего. Взгляд скользнул по черной рубашке, широким плечам, по рассыпавшимся по этим самым плечам светлым волосам. Мой взгляд полз, полз и медленно дополз до загорелого лица незнакомца. Так себе лицо, на любителя. Но привлекательное. Четкие скулы, прямой нос, тонкие губы, кошачий разрез глаз, нахальный взгляд. На меня с усмешкой смотрела парочка фиолетовых глаз со змеиными зрачками. Жуткий взгляд. Въедливый. Я дракона так близко видела впервые, и сразу вспомнила все то, что о них говорят. Много всего говорят, и мало хорошего. Поэтому само собой вырвалось:
— Ох ты ж, Пресветлая Богиня!
— Да ну. Мы с ней даже не похожи, — с издевкой ответили мне.
— Леший, — с досады выдала я привычное ругательство.
— И что, похож?— незнакомец удивленно вскинул бровь. — Неожиданно, если уж быть честным.
— Мама, — пискнула я, осознавая весь идиотизм своего положения.
— Это еще неожиданней и, чего уж там, невозможней. Я и на вашего папу по возрасту не подхожу, — на тонких губах дракона заиграла лукавая улыбка.
— Язва! — донеслось из-за наших спин.
Как оказалось, все время беседы грифон продолжал идти, мерно постукивая когтями по мостовой. И от того места, где я так удачно свалилась, отъехали мы уже довольно далеко. Линь, видать, сиганувший за мной и озадаченный моим исчезновением, отправился на мои же поиски. Нашел. Незнакомец удивленно глянул на меня и потянул грифона за уздечку. Зверь покорно повернулся в сторону орущего и хрипящего от забега выпускника боевого факультета. Я от страха вцепилась в рубаху незнакомца. Ну да, он хоть вменяемый и спокойный, а вот Линь с перекошенной от гнева рожей вменяемостью не отличался.
— Что? — спокойно вопросил дракон, поудобнее перехватывая меня на руках.
— А? — Линь растерянно моргнул и уставился на меня.
— Данка! — раздалось надрывное из той самой подворотни, где я оставила Зорана на растерзание злого студента-алхимика.
Перепуганный, растерянный и уже в очках Лист вылетел на дорогу, едва не затоптав грифона. Следом выскочил Зоран весь в песке и с подбитым глазом. Листик делает успехи в кулачных боях!! Моя гордость за друга расправила крылья.
— Как у вас тут все занятно, — протянул незнакомец, окинув взглядом фиолетовых глаз наш живенький балаган.
Мы безмолвствовали. А что скажешь? Я так вообще от стыда умирала. Попыталась сползти со зверя. Не дали, сжали крепче и усадили на место.
— Кадет, я жду объяснений, — в голосе дракона прозвучала отчетливое раздражение. — По какой причине вы преследовали девушку?
— С целью надругаться! — заявил отдышавшийся Листик.
— Что? — лицо у Линя стало белым, как полотно. — Да как...
— Как, как? — разошелся Лист. А он такой, когда разойдется, хоть вяжи. — А то ты не знаешь, «как»?
— Может, он еще не придумал «как»? — ляпнула я.
Теперь все смотрели на меня... Даже грифон. Я принялась разглядывать перья на голове зверя. Красивые такие, сине-зеленые, переливаются.
— У нее шок? — уточнил дракон у Листика.
— Нет. Она всегда такая, — выдал доселе молчавший Зоран. — Язык, как жало.
— Какая прелесть, — незнакомец принялся разглядывать меня с большим интересом. А я с огромным интересом — небесные просторы. — А вы зачем ее догоняли? — вопрос к Листу.
— Спасать. Она же меня защищать пришла, — сдал меня с потрохами друг. — А я ее.
Дракон оглядел запыленного Зорана, потом перевел взгляд в сторону Линя, немым испуганным изваянием застывшего на дороге.
— Отвлекала на себя? — предположил змей.
— Уравнивала шансы, — буркнула я.
— Чем это ты его? — спросил Листик, кивая на наливающийся у Линя синяк под глазом.
— Туфлей, — пояснила я, продемонстрировав босую ногу.
При этих словах Линь вороватым движение сунул что-то в карман. Подобрал, значит. Помнится, у него еще что-то было, сейчас не вспомню. Я много чем в него бросалась.
— Какой у вас забавный город, — засмеялся дракон, сгружая меня в объятия Листу.
— Добро пожаловать, — брякнула я.
— Спасибо, — отозвался дракон.
— Данна! — истошный крик Ольхи разнесся над крышами домов, распугав голубей и кошек.
— Вас? — уточнил дракон, обращаясь ко мне.
— Да. Завтракать пора, — призналась я.
— Приятного аппетита, — видимо, наша идиотская компания очень веселила незнакомца.
— Благодарю за участие, — Лист отвесил дракону поклон.
— Спасибо... за все. До свидания, — пискнула я.
— Очень на это надеюсь, — кивнул мне дракон с едва заметной усмешкой. — Ступайте, а то завтрак остынет.
Лист потянул меня за рукав, и мы пошли. За спиной раздались шаги Линя и Зорана.
— Кадеты, сто-ять, — по армейски отчеканил дракон.— Кру-гом... и за мной.
Мы с Листом со всех ног припустили в лавку. Да уж, по части приключений на мою рыжую голову я мастер.