Страница 35 из 53
—Есть приказ: «Ни шагу назад». За невыполнение расстрел.
—Все, хватит трепаться, нашли слушателей, — лейтенант выглянул за дверь сторожки, и тут же скомандовал.
—Через Волгу к своим бегом марш!
—Товарищ лейтенант, еще видно, перестреляют, как куропаток.
—Выгляните, немцы выходят к Волге. Скоро будут здесь. Если не побежим сейчас, то верная смерть, им сейчас некогда заниматься пленными. Даже если попадем в плен, придется подыхать от голодной смерти в каком-нибудь подвале. Бежим, там хоть надежда есть….
Лейтенант взглянул на Носова и Изотова.
—Вы с нами?
—Куда нам без вас, если только в могилу?
—По моей команде разом рванем. Приготовились, бегом марш!
По всей видимости, немцы не сразу заметили бегущих солдат по льду реки. Сначала ударил пулемет, но расстояние до цели уже стало большим, что давало пулеметчику мало шансов на успех. Пули просвистели, не причинив вреда.
—Нельзя ложиться, бежим, — сквозь частое дыхание кричал лейтенант.
Первые мины разорвались далеко впереди, вскоре разрывы стали приближаться. Но разрывы гремели не часто. Лейтенант крикнул:
— Бегите до первых воронок, ложитесь в те места, где разрывались мины. Снаряд в одну точку не попадает.
—Изотов подбежал к небольшой воронке, на поверхности которой после взрыва еще качалась вода, густо покрытая мелкими льдинками. Он упал у этой проруби, закрыв голову руками. Близкий взрыв инстинктивно заставил вжаться в лед. А вал смерти нарастал. Ноющий вой мин, превращался в страшный, закладывающий уши грохот, а визжание осколков сливалось с ним в многоголосии. Мир перестал существовать, вернее он заполнился адом, и казалось, что эта жуткая пляска смерти никогда не закончится.
Взрывы внезапно прекратились, Изотов приподнял голову и осмотрелся. Недалеко от него лежал солдат, разорванный миной, чуть поодаль еще один….
По белоснежному снегу прошла смерть, взявшая собой солдатские души, оставив после себя на снегу кровавую мозаику…
Звенящая тишина и страх подгоняли бежать дальше, но лейтенант, что есть мочи крикнул:
—Не шевелиться, пусть думают, что мы убиты.
Потом лейтенант подумал и уже тише с надеждой спросил:
—Есть кто живой? Если есть, то не шевелитесь…, — он не договорил, стал слушать.
Первым ответил Гуров:
—Я невредим, а двое наших уже на том свете. А вы товарищ лейтенант, не ранены?
—Знаю, что убило, а меня мины не берут. Цыганка нагадала, что в постели помру. Приблудние, отзовитесь, если целы.
Носов и Изотов по очереди подтвердили, что невредимы.
—Хорошо, что целы, лежите, и не шевелитесь, иначе все повторится, второй раз не повезет.
Близился вечер, мороз крепчал, лежать без движений на снегу стало невмоготу.
—Товарищ лейтенант, надо двигаться, иначе окоченеем, — стуча зубами от холода, отозвался Гуров.
—Прошло много времени, немцы, скорее всего, перестали за нами следить. Приготовьтесь. По моей команде, бежим в разные стороны, броском вперед, до самого берега. Берег уже близко, там кусты, есть возможность затеряться.
—Эх, товарищ лейтенант, если не добежим, так хоть погреемся перед смертью, — пошутил солдат.
—Готовы? — спросил лейтенант и когда получил от всех утвердительный ответ, скомандовал: «На счет три, вперед!»
Несмотря на команду лейтенанта держаться врозь, Изотов и Носов бежали рядом. Боязнь потерять друг друга оказалась сильнее совета командира.
Последние силы покидали их, когда они достигли берега, лениво ударил немецкий пулемет, было слышно, как пули впивались в берег, иногда после рикошета жалобно визжали и улетали прочь. Вскоре все стихло. Носов спросил Изотова:
—Куда бежим, зачем? Знать не знаем, куда идти, замерзнем в степи, лучше бы убило.
Изотов покрутил пальцем у виска.
—Давай не будем умирать раньше времени, на тот свет не опаздывают.
—Иногда жизнь хуже смерти.
Изотов молчал, что он мог ответить, его друг был прав. Скрип снега выдал подходящего к ним лейтенанта.
—Живы?
—Живы, да что толку? Куда идти не знаем, остаётся только замерзнуть в степи,
— обреченно сказал Носов.
Лейтенант не оценил брюзжание Носова, а приказал:
—Идемте, поможете тащить Гурова. Достал его пулемет, сам не может идти.
Гурова несли по очереди, а когда в госпитале его передавали санитарам, он сказал: