Круг ада

—Понимаете, у нас все действия расписаны и потому мы не могли поступить иначе. Вдруг вы немецкий шпион и специально отогнали трактора врагу?

—Какие из нас шпионы? Хлеборобы мы. В город выезжали раз в год, а вы говорите о связи с немцами.

—Хорошо, рассказывайте все, как было и помните, что вас ждут дети.

Изотов подробным образом рассказал все, на что следователь усмехнулся и отрицательно покачал головой.

—Как же так могло случиться, что трактора забрали, а вас оставили в живых?

—Я этого не знаю.

—А я знаю! — вмиг изменилось поведение следователя, — а я знаю, что ты немецкий шпион! Иначе ты должен быть давно в сырой могиле.

—Никакой я не шпион, я хлебороб, всю жизнь работал в поле, там немцев не встречал.

—Как же тогда могло случиться такое, что на оккупированных наших землях, фашисты убивают, пытают население, а тебя и твоих дружков отпустили с улыбками?

—Не знаю.

—Ты не хочешь сознаваться, не хочешь думать о своей семье, о своих детях. Сознаваться тоже не желаешь, но учти, что твои дружки сознаются, тебя расстреляют, а они по домам к женам. А твои дети пусть пухнут с голоду.

—Я рассказал все, что с нами произошло, ничего не утаил, Изотов говорил ровным, но уверенным голосом.

Видимо этот голос вывел из равновесия следователя, он ударил ногой по табурету….

Допрос Носова проходил по такому же плану, с той лишь разницей, что когда следователь задал вопрос:

—Как же будет жить твоя семья и твой сыночек–младенец! — он, обычно выдержанный иногда даже невозмутимый, вдруг вспылил.

—Плохо будет жить!? Плохо, а если немцы придут, то еще хуже. Зачем мне помогать немцам, чтобы моей семье стало хуже? Делаете из меня немецкого шпиона, вместо того чтобы взять винтовки и идти защищать свои семьи.

—По-твоему мы тут занимаемся не тем, чем нужно?

—Если бы занимались тем чем нужно, то перед тобой сидел бы настоящий шпон, а не хлебороб. Ловить страшно, идти на фронт еще страшнее, вот и понадобились мы, чтобы сделать нас шпиона….

Алексей не договорил фразу, так как удар в голову лишил его чувств.

Очнулся он от ударов. Следователь остервенело бил его ногами. Бил до тех пор, пока Носов не потерял сознание. Пришел в себя на больничной койке тюремной санчасти.

***

Вечер того дня, когда Носов и Изотов должны были уйти в эвакуацию, тянулся в томительном неведении. Ирина и Катя теперь жили в одной квартире, им казалось, что вместе легче переносить весь этот ужас.

Утром Катя Носова, оставив сына на попечении Ирины, пошла на центральную усадьбу, чтобы удостовериться, что мужья не арестованы, но напол пути ей встретилась подвода*, на которой сидела Лидия Груздева. ( Подвода или ларь так называется телега с большим деревянным ящиком.) Сердечко Носовой заколотилось от волнения. Какая новость её ждет? Эта новость пожалеет её или обрушит мир? Она шагнула навстречу, но ноги не несли ее. Страх перед неизвестностью сковал её волю. Женщина натянула поводья, лицо ее исказилось от ненависти.

—А-а, женушка врага народа? А как ты думала, все время с муженьком миловаться, целоваться? Теперь нахлебаешься нашего горюшка, нахлебаешься. Не все коту маслице!

—Лида, что с тобой, чем я перед тобой виновата? Причем здесь твое горе?

Какие мы враги народа?

—А такие, твоего разлюбезного муженька и дружка его Изотова арестовали.

Катерина попятилась, потом развернулась и бросилась бежать от страшной вести, но ее догоняли злые, полные ненависти слова Груздевой.

—Испробуй тоже, испробуй бабскую долюшку горькую….

Катя вбежала в дом упала на кровать, ее душили рыдания. Ира подошла села около неё, слезы катились по ее щекам.

—Катя, ничего говорить не надо, я все поняла.

Слова подруги будто подбросили Катерину. Она вскочила и через всхлипывания закричала:

—Он-на, он-на сказала, чт-о-о Петя и Леша ар-рестованы, а ммы теперь в-враги ннарода….

Женщины некоторое время обнявшись, плакали. Их обступили дети. Младенцы тоже тревожно захныкали. Бабушка Феня сидела молча, слёзы текли по ее морщинистым щекам…. Постепенно приходило успокоение, успокоение, которого требовали заботы по дому.

Ирина скорее пришла в себя и стала успокаивать подругу:

—Катя, мы ничего изменить не можем, надо думать, как пережить зиму, чем кормить детей. Перестань плакать, давай посмотрим наши запасы еды и разделим по месяцам, по дням. Вряд ли кто осмелится нам помогать. Страх оказаться в нашем положении остановит многих.