Ангел для Вампира

Не один день был потрачен на то, чтобы узнать: души легче всего порабощают тех, кто питает к Анне сексуальный интерес. Это выяснилось случайно, когда отрабатывая спарринг случайный партнер рванул на ней футболку. Оголилось чуть больше, чем нужно и вампирша стала торопливо натягивать обрывки ткани. Если бы Миша не шепнул обратить внимание на самцов, она бы еще не скоро заметила, как аура у всех стала ярко-алой. Они стеснялись смотреть на нее откровенно, но у всех были приоткрыты чакры — идеальный момент для нападения.

— Миш, давай! — мысленно шепнула Анна, чувствуя, что и сама испытывает страсть после боя, на ментальном уровне слившись с будущими марионетками.

Духи, сорванные приказом старшего, расползлись по арене и через минуту глаза всех мужчин отразили их золото. Получилось!

С того дня пришлось забыть о скромных нарядах. Теперь, если Анна хотела заполучить рабов, она одевалась подчеркнуто вызывающе. Как только она входила, тонкая игла вонзалась в палец и вокруг расползался запах ее крови. Глаза щенков загорались мгновенно, вампирам нужно было чуть больше времени, все-таки опытные охотники с тренированной выдержкой. Но потом все они сворачивали шеи, не в силах отвести от нее глаз.

Ей было неприятно, скользко, гадко, но она заталкивала отвращение подальше, убеждая себя, что это необходимо. Что все это — плата за жизнь. Убеждение было слабым. Анна постоянно срывалась, напивалась, била дома посуду и мебель. Иногда использовала наркотики, не замечая, насколько увеличились дозы. И начинался бег по кругу.

Чем больше у нее получалось контролировать тела других, тем чаще окружающие испытывали страх от ее присутствия. Более слабые самцы, а соответственно — лучше чувствующие, — ретировались сразу. Те, что посильнее — оставались и неизменно проигрывали. Но взрослых вампиров в округе не было, — так, щенки до пятидесяти и молодые вампиры до двухсот, — и Анна не боялась наткнуться на сильного противника.

А вскоре между свитой расползлись слухи, что огненный Ангел сошла с ума и разыгрывает из себя королеву, превознося свое существование выше их. Она чувствовала их раздражение, но вступить с ней в открытую вражду не решался никто. Все опасались реакции Маркуса и Главного Карателя.

Вампирша только посмеивалась и стреляла до глухоты, выпуская в мишени десятки обойм, к утру лишалась рук, до боли натягивая стрелы луков и метая копья, обзаводилась сотнями синяков, ссадин, ушибов и иногда переломов, проводя драки с тупым фанатизмом, когда все вокруг уже сдавались, а она — требовала продолжения. Болью забивался страх и решимость становилась тверже. И был особый азарт в том, что загипнотизированные вампиры, порабощенные душами, потом ничего не помнили.

Прошло примерно полгода, когда слухи о ее одержимости достигли ушей вышестоящей троицы, Главный Каратель нагрянул с визитом. Он всю ночь наблюдал за Анной из-за тайного зеркала, выводя ее души на разговор. Они оказались на редкость немногословны и настаивали на одном — у его ученицы просто появилось очередное увлечение, которому она отдалась с головой, и оно вовсе не стоит столь пристального внимания и особого присмотра.

Вампир чувствовал, что они лгут, но и надавить на них он больше не мог. В ней изменилось одна важная деталь. Расставшись с Дэвидом, а потом и с ним, Анна резко повзрослела, и даже оставаясь наполовину человеком, обрела взрослую мудрость, цинизм и способность играть, которой не было, когда она... была счастлива.

Антону было больно видеть ее такой. Его не отпускало чувство, что она катится вниз, а он смотрит на ее падение и даже не пытается его остановить.

После очередного боя, когда вампирша снова призвала своих духов обратно, и тела щенков стали принадлежать только им, Каратель вышел из укрытия и поманил ее ближе. Она не удивилась ему, даже улыбнулась и посмотрела на него не так, как на других. Взгляд ее стал теплым, нежным, ласкающим и вампиру стало волнительно и жарко от знания, что она по нему скучает.

— Я не знала, что ты в городе, — она покраснела и Каратель улыбнулся.

— Не хотел тебе говорить, было интересно смотреть, — он пристально взглянул на поникших щенков и шепнул: — Пойдем отсюда, побудем вместе.

В кафе они выбрали самый отдаленный и уединенный уголок. Он кутался в полумрак, прятал посетителей в тенистой листве растений и всячески способствовал покою. Анна сжимала крохотную чашечку и задумчиво смотрела в почерневшую от чая воду. Антон накрыл ее ладони своими, как бывало раньше, ощутил, что легко трепещут души.

— Любимая, — прошептал он, — я по тебе скучал.

Она неторопливо подняла взгляд. Ей хотелось кричать о том, как она тосковала в разлуке, как днями и ночами мечтала об их встрече, о его голосе и возможности быть с ним так близко. Но если сейчас она признается в своем неравнодушии, то Антон станет только хуже, он будет страдать.

Нельзя! Молчать обо всем и всегда, чтобы не случилось! Сама порвала с прошлой жизни и ему кровь попортила, — к другой Антон бы не вернулся никогда.

— Хм... Но пришел ты не потому, что соскучился, а чтобы меня проверить, — холодно сказала Анна.

— Нет. Чтобы убедиться, что ты себе не вредишь. Что с тобой? Ты играешь в жизнь совсем, как...