Страница 100 из 142
Грохот усилился. Верховный покачнулся от вибрации, поднявшейся из глубин земли. В стороне упало несколько больших камней. Вампиру не было страшно, он безумно и жадно смотрел на черную кровь, которая, по преданию, должна была стать алой и... не становилась.
Несколько минут трясло, потом стихло. Желобки стали черными, словно наполнились нефтью. Марон потрогал тягучую, густеющую кровь, невольно коснулся запястья Элис с утихающим пульсом. Только теперь до него дошло, что она без сознания, но еще жива.
***
Они вынырнули, охваченные столбом огня. Анна задыхалась от волнения и страха, громко закричала в пустое темное небо. Так кричит свобода. Маркус отлично знал этот крик. Он прижался лбом к ее шее и прикрыл глаза.
Невыносимо пульсировала потревоженная рана. Опять на том же месте, между ребрами. И не важно, увидела ли Анна, что кровь стала иной. Все сейчас неважно. Только бы она правильно поняла его страх, его невозможность теперь управлять судьбой. Он больше не может ничего менять. Теперь все только ее, и как она решит, так всегда и будет.
— У них не получилось? — Анна задыхалась от восторга. Вернулся прежний, беспечный блеск глаз и отличное настроение.
— Нет, не получилось.
Она засмеялась громче:
— Я не знаю, в чем там дело, но, черт возьми, так им, тварям, и надо!
И Маркус засмеялся. Он тоже был с нею согласен.
***
"Что, Марон, не вышло?!" — внезапный хохот Маркуса в сознании заставил отшатнуться и упасть. Вампир, секунду назад гордый и уверенный, теперь отползал в угол, беспомощно озираясь по сторонам.
Никого не было. Иссякло пламя фениксной души, рассеялись собственные змеи, и Маркуса, конечно же, не было.
"Я же говорил, что ты — только моя игрушка. Мой кусок, с которым ни черта не получилось тогда, и не вышло теперь, — невидимый Маркус насмешливо злился. — Неужели ты думал, что все получится? Что она тебя любит? После того, как ты ей не поверил? Когда ты желал ее убить? По-настоящему, а не играя? Глупец! Играй своей пустышкой дальше! Ангел — только один!"
— Она тоже тебя не любит! Она ненавидит! — в пустоту крикнул Марон.
И вдруг понял, что ошибся. Марк все сделал чужими руками, чужой волей, чужими силами. И даже если Анна обо всем и догадалась, то это ничего не решит, — сам Маркус не сделал ей ничего дурного. Верховный перед нею практически чист. А Марон все разрушил сам.
"Не умеешь играть, не берись", — когда-то очень давно наставлял его старший брат. А брат ли, если создал его на заклание, в тайной надежде, что проклятие перейдет на младшего, так похожего на него силами и отчаянием?
Марон подполз обратно к столу, схватился за край жертвенника, подтянулся, с трудом поднялся. Кровь Элис впиталась в желоба почти бесследно, сама она едва дышала. Ничего, вампиры живучи. Выкарабкается.
Вампир медленно, надеясь, что так менее болезненно, вытащил кинжал, вытер черное лезвие платком и спрятал в ножны. Потом, покачиваясь, обошел стол, дрожащими руками собрал ее одежду, стал медленно одевать несостоявшуюся жертву.
***
— И что теперь? — Анна сидела на палубе, прислонившись к каюте и размазывая по рукам кровь.
Между ребрами пульсировала боль, но она совсем не мешала ей, будто была чужой, фантомной. Было страшно признаться, но она и сама хотела, чтобы произошло уже что-то такое, ненормальное. Оно бы их сблизило или, наоборот, отдалило.
Маркус вздохнул. Видимо, ему рана в том же месте далась тяжелее. Он подошел к ней, сел рядом, взгляд остановился на далеком, не видимом в ночи, берегу.
— По плану. Дальше все, согласно плану, — голос Верховного охрип, лицо стало жестким, резко очерченным сведенными мышцами.
Он запрокинул голову. Высоко, вступая рассвету, тускнели звезды. Из своего мира он не помнил их такими, а к этим так и не привык. Странно, но кровью не пахло. А может... Да, он же теряет остроту чувств и сам об этом забыл. Ничего, еще есть время. И что-нибудь он обязательно придумает. Должен придумать. Обязательно.
Вампир поднялся. Анна всхлипнула, и он только тут сообразил, что по щекам ее текут слезы.
— Кто ты, Маркус? — глухо спросила она и Верховному показалось, что в ее черных глазах отразился он сам, — такой близкий, что сам себя испугал.
— Змея, Ань. Просто змея, которая хотела жить не здесь. Прости, что так вышло. В другой раз не повторится, — его голос стал совсем тихим. Анна встала, чуть сжала его руку, и, поцеловав в щеку, сказала:
— Конечно, не повторится. Я больше не испугаюсь.
Маркус коснулся ее ладони и ушел, пробормотав: