Страница 12 из 20
В голове кишмя кишела вопросов, создавая боль, которую не снять просто так ни одной сильной болеутоляющей таблеткой. Девушка сидела, ничего не понимая. В её в душе, скопилось столько различных переживаний, вопросов, сомнений...
Оказаться она здесь должна была именно потому, чтобы встретиться с мальчиком Ярославом. В этом мальчике заложена душа девчонки. Она часто задумывался о том, что она не может любить девушек, но сомневалась в себе, ставила запреты. То есть, она снова делала не то, что хотела, о чем думала и мечтала, а пытался сковать себя трусостью и всеми теми устоявшимися законами, ярлыками, равно как тот человек, что когда-то вложил на весь род этот грех – трусость. Она сидела, полная нерешительности, одолеваемая кучей сомнений и, в конце концов, смогла поступить по своему, подошла и поцеловала Ярослава. Этим сняла с себя и своего рода грех – и теперь свободна. Тучи над ней нет, её сдуло ветром, будто никогда и не бывало.
- И я теперь здорова? Я не псих? – с надеждой на облегчение и радость спросила она себя. У Елизаветы в глазах сверкали искры, которые при верном ответе могли бы воспламениться и стать ярким огонем радости и победы, - разве я могу любить парня? Но, после того, как я ни раз переспала с Ярославом, я разве смогу забыть его тело? Если бы я выбрала его, я настояла на своем решении. Еще раз. Также. Бесповоротно. Твердо. Еще раз продемонстрировала бы твердость духа и желание цели. Ведь, по сути, кто любит сильнее? О чьей смелости и решительности нам судить? О женщине, которая привела в дом парня и заявила, что между ними всколыхнули чувства, и они зарегистрируют брак и будут жить вместе, не смотря на все запреты и осуждения общества, не смотря на то, что этим оскорбляет долгую историю феминизма, что придает идеалы и так далее и тому подобное? Или она же, которая стесняясь, с дрожью в коленях представляет свою невесту родителям, опасаясь того, что её выбор не будет одобрен?
*
Когда она в следующий раз очнулась ото сна, в палате уже находился Ярослав, он держал ту самую тетрадь у себя в руках.
«Наверное, мне привиделось», - подумала она о произошедшем, при том, что у себя на голове она обнаружила холодный компресс – смоченное холодной водой полотенце на лбу.
- Ты бредила во сне, - услышала она голос Ярослава, - С тобой что-то случилось?
- О чем бредила? – удивилась Елизавета.
- Разговаривала во сне.
- Ах.
Конечно же, она ни в коем случае не станет говорить ему о своих сомнениях. Что за бред? Но все же, был ли он, или нет? Или же ей все только приснилось? Хотя, с другой стороны… Или, может, и он был объектом её больного воображения? Может, её сразил солнечный удар, как и обещала ему мать, когда она не надела головной убор? Исчез, появился. Она просыпалась ото сна. Не может быть. Ведь, если поверить в это, то все случившееся простой сон, и она не спала ни с каким Ярославом, и танго бред, и больница. Скорее всего, она попала сюда с жаром и только очнулась.
Дверь в палату распахнулась, и в неё вошла та самая дежурная медсестра, которую она видела перед... Она несла еще холодной воды.
- Значит, не бред, - решила Елизавета.
*
На протяжении нескольких дней Елизавета и Ярослав не разговаривали друг с другом. Ярослав жил в ожидании, когда Елизавета захочет танцевать, но та не заводила об этом речь, и не подавала вида, что пора бы Ярославу учительствовать, что давно хочет этого. Ему было как будто наплевать.
Елизавета шла по коридору больницы, Ярослав подошел к ней. Зашагал рядом.
Обнял её за плечи и склонил голову набок, как обычно делают в фильмах очаровательным спутникам. Елизавета почувствовала, как же ей это все осточертело, и как же на самом деле она ненавидит людей-натуралов! Слава Богу, когда-нибудь её отсюда вытащат, и он навсегда исчезнет из её жизни! Останется лишь один нескончаемый позор. Позор и стыд. За то, что она с ним спала, и не раз, на этой вот самой кровати, и позор за то, что она позволила влюбиться себе в него, действительно влюбиться, испытать это чувство, хотя, ей самой еще было чуть больше, чем шестнадцать, но все же. Позор, позор за то, что она обманула его и разлюбила – не в счет, какая любовь может быть между ними, если она его только желает! То, что она не может забыть его тело, это да, этого она не отрицает. Но представить себе целую жизнь с человеком, ты каждый день видешь его подле себя, делишь поровну «хлеб и соль», с ним и в «радостях и бедах», нет, этого она не могла. Не могла! Она даже сейчас иногда думала о том, что она – натурал, но, тем больше себя ненавидела. Ей было больно, чертовски больно и стыдно. «Бойтесь ваших желаний, бойтесь! Они сбываются!»
В тот момент, когда Ярослав брал её за плечо и нежно, с любовью склонял на него свою копну каштановых волос, пахнущих пивным шампунем, они почти были у входа в палату. Поэтому Елизавета, не желая, чтобы их кто-нибудь видел вместе и стал по больнице распускать пошлый слух, тем более, находить ему подтверждение, если он как острая вирусная инфекция уже ходит по больнице (Не дай Бог он ненароком доберется до её матери!), она сделала резкий шаг вперед, чтобы голова не отстающего Ярослава, оказалась у неё на плече уже в скрытом от посторонних глаз месте.