Страница 20 из 20
- Мы оба знаем. О своей мечте, - улыбнулся он его наивности. Он давно все про него знает, чувствует мысли. Желания. Ведь молодые наивные дурачки одинаковы. Бог, наверное, дал вообще один мозг на всех юношей, - рассуждал он.
- Когда мы отъедем в Париж? – это был не вопрос, а скорее вопрос, не тот ли вопрос ему задать.
Он ничего ему не ответил. Он, словно делая ему предложение, по крайней мере, так показалось со стороны теперь, подвинул к нему руки, но вместо коробочки с кольцом там был… конверт.
Он открыл. Там было два билета до Парижа. Дата вылета – послезавтра. От восхищения он замер, прикрыв рот ладонью.
- Боже, Натан!
- Если ты. Конечно, не передумал и готов!
- Конечно!
- Париж, Париж, Париж! А теперь приступим к еде? Будем это праздновать?
- Да, - растерялся он, - Да, конечно…
Походил на мальчишку в колледже, который победил, прошел… Хотя, впрочем, все парни так радуются. Встретился со звездой, сфотографировался и получил автограф и милые слова в свой адрес от любимого актера молодежного сериала, спортсмена или рок-группы.
Он на него посмотрел! Он ему помахал! Wow! Если на стадионе, в толпу…
Он, возможно, даст ему телефон. Он, возможно, выбрал его разочек хорошенько трахнуть.
Если Уэлш написал о том, что взяв самый лучший приход мира и умножив его на тысячу, то все равно не получим кайфа, что дают нам наркотики, то давайте сделаем так. Кайф от героина, только разделенный на тысячу и даже больше чувствовала сейчас наш герой. В общем, это было чудесно, замечательно, член превзошел все его самые смелые ожидания, но, все-таки, провалился. Ибо он просто закурил и под храп Натана понял, он – натурал. И он вспомнил и о ласке, и о больших упругих грудях Елизаветы, и все гадкое и нежное, а не волосы. Ничего прекрасного и эстетического не было. Фильмы рассказывали о мужиках как о секс машинах, а о их мощных концах как о мощных дрелях. Фуфло! Да, фуфло, и ничего большего. Женщины одержали победу везде, даже здесь эти «сильные полы» - «плинтуса». Здесь –они ничего. И поэтому понятие супружеский долг сменилось до освобождения мусорной корзины, а не…
- Он пить-то хоть нормально умеет? – подумал Ярослав, отхлебывая «Абсолют» из горлышка и тут же сделала вывод, - Вряд ли…
И дальше был… Нет, не секс. Было так себе.
Ведь позже, а именно семь дней спустя, он лежал еще под несколькими брутальными мужиками и…. «Ха-ха-ха-ха!» - одному из них он рассмеялся прямо в лицо. «Вся соль в том, что я и близко к нимфоманам не отношусь», - решил он.
Из его жизни навечно исчезло понятие «мужчина», и более нигде никогда не появлялось.
Он не мог для Елизаветы найти достойной любви в своем сердце. Даже если бы он отдал ей ее всю, любовь ко всему, ко всем, к любой мелочи, соединив в одну и направил на Елизавету, ему, казалось, этого бы не хватило, чтобы Елизавета почувствовала, как она ему дорога, важна, что вызывает, что значит и что дает в этом мире для него слишком много.
Ярослав бы пошел, крал бы у людей их любовь, забирала бы самые прекрасные слова у всех великих романов о любви и это ничто. Собрал бы все страсти, все экстазы и приходы, ему и этого не хватило бы описать наслаждения одного лишь того, что он получал с Елизаветой. Все ароматы мира не стоили, все запахи французских духов запаха одного ее тела.
Ибо самое трудное – описать красоту. Описать то, что лучше один раз почувствовать. То, что и почувствовать то у вас один раз не получится, ибо вы еще раз и еще раз будете возвращаться к вкушенному вами образу. У вас сработает фотографическая память, если вы, что вряд ли, не сделаете снимок или видео. Это, это… даже не сравнить, ибо несравненно.