Страница 39 из 88
– Но вообще-то это варварство, – вдруг сказала Альма, – охотиться весной. Если уж так хочется, то охотничий сезон должен быть осенью, когда выводки уже подросли. А убивать птиц, когда они готовятся стать родителями…
– Да ладно вам, – сказал вдруг Шон, сегодня, разнообразия ради, вместо Альмы делавший заметки на планшете. – Эти правила ввели, чтобы поголовье дичи не сокращать. А на нашей планете не так много охотников, чтобы популяции что-то угрожало.
Альма покачала головой, но спорить не стала. Я невольно кинула взгляд в ту сторону, куда ушли наши охотники – и вместе с ними Фредерик: видимо, тоже реализовывать охотничьи инстинкты. Не только я, он тоже вёл себя со мной так, словно ничего не случилось – ровно и доброжелательно поздоровался со мной утром, и с тех пор мы практически не общались, так обменивались порой замечаниями и улыбками. Кажется, я должна уже привыкнуть к его манере сперва выкинуть чего-нибудь, а потом виртуозно делать вид, будто это был не он, и вообще тут ни при чём.
Охотники вернулись на закате, когда я, сидя рядом с палаткой, любовалась игрой красок на небе. Вот что на нашей планете действительно красиво, так это закаты и рассветы, но из-под купола ими трудно насладиться. Как оказалось, вернулись охотники не с пустыми руками: Фредерик направился прямо ко мне, и рядом со мной на траву плюхнулась тушка птицы длинной примерно от локтя до кончиков пальцев. Оперенье у неё было по большей части серое и довольно невзрачное, но хвостовые и маховые перья переливались всеми оттенками сапфирового, окаймлённого чёрным по краям.
– Свой удачный выстрел я посвятил прекрасной даме, – объяснил Фредерик. – И охотничий трофей по праву её.
Почему-то в этот раз у меня и мысли не возникло, что он насмехается или ёрничает.
– Спасибо, конечно, – я осторожно приподняла тушку за лапы. – Только что мне с ней делать?
– Ощипать, – он присел рядом на корточки. – Красивые перья, можно будет ими украсить сумочку или туфли. Будет эксклюзив. Даже на платье можно нашить.
Вообще-то, я никогда не носила эксклюзивных сумочек и туфель, и впредь не собиралась, но перья действительно были красивыми. К тому же было в его жесте что-то по-хорошему романтичное. Почувствуй себя прекрасной дамой, к ногам которой рыцарь слагает добытое… ну, пусть не в доблестной схватке, но всё же добытое своими силами. А не на папашины деньги.
…По-хорошему романтичное, боже мой! Давно ли я стала так думать? Романтика – это пошлость и сопли, дурман для неокрепших мозгов, почему же я вдруг почти растрогалась?
– А кто-нибудь из вас умеет ощипывать птицу? – поинтересовался находившийся неподалёку Калум.
– Нет, – Фредерик повернулся к нему. – А ты умеешь?
– Доводилось. Перья иногда и впрямь неплохо в продажу идут.
– Проследишь своим опытным взглядом, чтобы мы не напортачили?
Калум усмехнулся.
– Начинайте, ребята. Тут ничего особо сложного и нет, да и не все же вам выщипывать, а только самые большие.
Перья держались на удивление крепко, и парочку мы загубили, но всё же через некоторое время перед нами лежала сверкающая горка, так и просившаяся, чтобы ею украсили волосы, как индейцы на картинке в детской книжке. В разгар действа из палатки вышла Альма, скептически понаблюдала за нашим трудом, получила предложение взять образцы для каких-нибудь исследований, отказалась было, но потом проворчала что-то о том, что ничего лишним не бывает, и всё-таки сходила за контейнерами и анализатором. В конце концов ощипанная и частично распотрошённая тушка отправилась за подступавшие к лагерю кусты на радость местным падальщикам, а мы тщательно вытерли руки влажными салфетками и пошли ужинать.
Следующим утром погода решила напомнить, что, хотя она в последнее время нас балует, но всё равно не следует забывать, что она – та ещё стерва. В нашу ложбинку снова натёк густой туман, так что для того, чтобы вылезти из палаток наружу, опять пришлось бы облачаться в полную экипировку. Самое обидное то, что туман, судя по ясному небу, должен был рассеяться самое большее часа через два. Не велика беда, конечно, сделать остановку и снять амуницию, но после краткого совещания Даниэла, Калума и Фредерика было объявлено, что наши предводители решили переждать туман в палатках. Кстати, на моей памяти это был первый за весь поход случай использования миниатюрных раций, которыми были снабжены все его участники, до сих пор, тем не менее, предпочитавшие общаться и все вопросы решать вживую.
– А от графика не отстанем? – поинтересовалась я у Альмы.
– Немного, но не смертельно. Мы время обычно с запасом планируем.
И всё оставшееся до выхода время мы с Альмой резались на её планшете в примитивную карточную игру из тех, что зашивают в программное обеспечение любого гаджета с функциями компа.
Когда наконец молочная пелена за окошком палатки рассеялась и мы рискнули высунуть нос наружу, оказалось, что Захариев, занимавшийся накануне чисткой и сушкой участвовавшего во вчерашних исследованиях оборудования, ухитрился забыть один из анализаторов снаружи. За ночь, проведённую под открытым небом в пропитанном влагой воздухе, тонкий прибор пришёл в полную негодность. Шон расстроился так, словно это был последний анализатор в экспедиции и никакой замены ему найти было невозможно. Все попытки Альмы его утешить ни к чему не привели, тем более что охранники, вместо того, чтобы проникнуться трагедией ответственного помощника, не упустили случая позубоскалить.