Баба в Законе

- Давай, не будем сейчас о грустном, - предложила Аглая. - Я расскажу... потом... когда-нибудь в другой раз.

Она расстегнула нагрудный карман гимнастерки и бережно достала из него небольшой сверток. Развернув тряпицу, Аглая протянула девочке офицерскую кокарду. У Иры перехватило дыхание и она крепко прижала к сердцу отцовский подарок.

- Ой, я от волнения перед нашей встречей, совершенно забыла купить что-нибудь сладкое к столу, - молодая женщина перевела тему разговора в другое русло. - А ноги гудят, не бежать же до магазина.

- Вы отдыхайте, Валентина. Я могу сбегать, - предложила девочка, все еще бережно поглаживая офицерскую кокарду. - У меня есть деньги. Мама оставила. На пряники хватит.

- Брось, какие пряники, - улыбнулась Аглая, доставая из кармана мятую купюру. - Знаешь, чего бы мне сейчас хотелось больше всего?

- Чего?

- Пончиков! - торжественно объявила женщина. - С кремом! И еще шоколадных конфет "Красный Октябрь", а?

- Да, - улыбнулась Ира.

- Будь другом, сбегай, - попросила Аглая, настойчиво всунув в руку девочки купюру.

- Это очень много, - испуганно сказала Ира, разглаживая на ладони мятую двадцатирублевку.

- Я тебе доверяю! - кивнула женщина. - Сбегаешь?

- Конечно, - согласилась та, тронутая доверием офицера госбезопасности и фронтового друга ее погибшего отца. - Я мигом. Вы отдыхайте пока.

- Спасибо, - крикнула Аглая вдогонку выбегающей из квартиры девочке. - Только мигом у тебя врядли получится, глупышь...

Аглая предусмотрительно рассчитала все наверняка. Отсылая девочку за дефицитными конфетами, она знала, что та простоит в очереди не менее часа, если не больше того. Не взирая на то, что промышленность активно развивалась, любые товары и продукты не покупались, а именно добывались в километровых очередях. После отмены карточной системы Советский народ, изголодавшийся в военное время, наверстывал упущенное, сметая с продуктовых прилавков все подряд.

Выскочив из подъезда, Ира стремительно бросилась в сторону магазина и едва ли не столкнулась с неожиданно выскочившим из-за угла незнакомым мужчиной. Последний бежал, как от огня, при этом рубашка и брюки на нем были застегнуты небрежно, второпях, не на все пуговицы. Следом за мужчиной неслась разъяренная Людмила. Ира отшатнулась в сторону, пропуская скандальную пару мимо и только потом побежала дальше по своим делам.

Обернувшиеся на шум пенсионерки, узнали недавнюю их знакомую и без сомнений догадались, что Людмиле все же удалось отыскать блудливого супруга.

Неожиданно для всех, спасающийся от рассерженной жены мужчина подбежал к пенсионеркам и спрятался за их скамейкой. Людмила настигла его, но никак не могла к нему подступиться. Отчаянно размахивая над головой своей сумочкой-ридикюлем. При каждом шаге жены мужчина делал маневр в противоположную сторону и сумочка не достигала цели. А Людмилу просто колотило от ярости.

- Сволочь! Скотина! - кричала она. - Я тебе башку оторву!

- Люся, не надо, - взывал к благоразумию он. - Побойся наказания за предумышленное преступление.

- Ишь, Гоголь мне тут нашелся! - сверепствовала Людмила.

- Люся, это написал Достоевский, - парировал блудный муж. - Стыдно не знать!

- Идиот! - продолжала кричать Людмила.

- Совершенно точно, - соглашался он, ловко уворачиваясь от ударов сумочкой. - И это тоже Федор Михайлович.

- Подлец! Я оторву тебе не только башку, но и все остальное! Чтобы и желания по бабам шляться не было!

- Люся! Прошу тебя, - умолял изменник. - На нас же люди смотрят...

- Люди? Да! Люди добрые! Помоги же мне, - взмолилась женщина. - Схватите этого мерзавца.

Попавшие в эпицентр скандала, пенсионерки лишь крутили головами, с трудом поспевая за мельтешащими вокруг них супругами, и сочувственно охали.

- Так ему! Поделом! Дай ему еще! - подстрекала Инесса Евлампьевна Людмилу.

- Прекратите это безобразие, - призывала к спокойствию Виолета Пантелемоновна.

- Господи, ну за что? За что мне такое унижение? - Людмила заметно выбилась из сил и рухнула на скамейку рядом с пенсионерками, вздымая руки к небу.

Изменник же неожиданно заплакал сам, упал на колени, подполз к Людмиле и нежно припал к ногам жены, умоляя о прощении. Пенсионерки принялись на чем свет стоит ругать изменника, а тот, стоя на коленях, каялся, мол, это Прянникова его охмурила, а он просто слабовольный дурак.

- Прянникова? - переспросила Виолета Пантелемоновна.

- Значит, Прянникова ее фамилия, - уточнила Инесса Евлампьевна. - Эка ж негодница...

- Ты ее знаешь, Евлампьевна?

- Не знаю и знать не хочу! - уверенно заявила та.

Когда дверь квартиры захлопнулась за убегающей за угощением Ирой, а через приоткрытое окно послышались гневные крики Людмилы и мольбы ее блудного супруга, Аглая резко поднялась с дивана на ноги. Она крепко потерла ладони одну о другую в предвкушении продолжения тщательно спланированной операции.