Страница 89 из 133
Аста похолодела. Ещё один рисунок? Неужели тоже якорь? Он не должен попасть в руки Лорен!
Сегодня же, сразу же, как только распрощается с Пашкой, нужно отправиться к нему домой и уничтожить рисунок.
Но Пашка продолжил:
— Но только, знаешь, его бабуля выкинула, похоже. Там вроде отец с братом заезжали, бабуля отцу мои рисунки показывала. Последний отдельно лежал, наверное, выбросила со своими судоку. Я весь дом обыскал, не нашёл. Это ведь ничего?
Он смотрел так, как будто догадывался, почему рисунок так важен. Асте стало не по себе.
Если рисунок выбросили, то где он может быть? На каком-нибудь мусорном складе? Может, уже сожгли или как-то иначе утилизировали? Хорошо, если так. Иначе Асте его не найти — разве что ждать, пока рисунок сам её притянет.
Лишь бы Лорен не нашла его раньше.
Хотя вряд ли даже проныра Лорен знает, как найти якорь другого человека.
Пашка ждал ответа, и она чуть вымученно улыбнулась:
— Конечно. Забей. Только больше не рисуй, пожалуйста.
— Не буду, конечно, — кивнул он серьёзно. И без перехода спросил: — Если не секрет — почему?
Она замялась. Так и не смогла придумать хорошее оправдание. «Прости, я слишком суеверна»? «Прости, мой парень из потустороннего мира заставил меня поклясться»? «Прости, одна нехорошая женщина может их найти, и тогда мне конец»?
Что-то ни одна формулировка не казалась слишком удачной.
— Хорошо-хорошо, — Пашка засмеялся. — Не делай такое мучительное лицо. Я сказал, что не буду, значит не буду. Можешь не придумывать объяснение.
— Спасибо, — пробурчала она.
Вот как он ухитряется видеть её насквозь, почти ничего о ней не зная?
И тут Аста поняла, что в его недавних словах её смутило.
— Подожди, ты сказал «с братом»?!
Пашка удивился:
— Ну да, а что? Это так странно? У многих людей бывают братья.
Она замолчала. У многих да, но у Пашки же никогда не было. Откуда вдруг взялся?
Ещё через пару вопросов всё стало ясно. Младший единокровный брат появился на свет чуть меньше года назад. Аста даже не знала, что Пашкина мачеха была беременна...
Ей снова стало грустно оттого, что она совсем не замечала, что происходит в жизни у своего же друга. Самого близкого и важного друга.
— Как назвали? — спросила она больше из вежливости. К малышу она почему-то чувствовала скорее ревность. Отныне на свет будут появляться всё больше и больше детей, не имеющих к ней никакого отношения. А своих детей у неё никогда не будет.
Какие дети у мёртвых?
— Валера, — Паша смущённо улыбнулся. — Вообще это меня хотели так назвать. В честь деда. Мой отец же Юрий Валерьевич. А я должен был быть Валерий Юрьевич. Но отец, когда меня увидел, понял, что это имя мне не подходит, так что в итоге меня назвали в честь другого деда. А вот малому достался Валера. Пойдём?
Чем-то эта история с именами Асту царапнула, но она послушно кивнула. Кажется, она не слышала этого от Пашки раньше. Любопытно, что фактически незнакомой девушке Насте он сейчас открыл что-то такое, чего не говорил даже Жене.
Они вышли на крыльцо, Пашка потянулся, отчего его футболка слегка задралась, открывая чуть сползшие джинсы с резинкой боксеров. Поймав взгляд Асты, смутился и опустил руки.
— Куда пойдём? В смысле ты хочешь куда-нибудь в определённое место?
— Давай посидим, — она потянула его за футболку.
Ей никуда не хотелось идти. Хотелось посидеть на солнышке, рядом с Пашкой, поговорить ещё немного. Может быть, узнать что-то ещё, чего не знала и чем не интересовалась Женя.
Совсем рядом со входом в ресторан стояла увитая цветами скамейка. Пашка сел и довольно вытянул длинные ноги. Аста присела рядом и повторила за ним, но в длине ног немного проиграла. Зато серые с жемчужным отливом туфельки выглядели очень классно. По сравнению с Пашкиными кедами смотрелись очень миниатюрно.
— У тебя, наверное, размер где-нибудь тридцать седьмой, — Пашка тоже обратил на это внимание.
— Угадал, — Аста довольно улыбнулась. — А у тебя? Сорок пятый?
— Сорок четвёртый.
Она ещё помнила времена, когда они могли меняться обувью. Теперь в его ботинках ей впору утонуть. Как-то это нечестно и... и вместе с этим почему-то будоражит воображение.
Нет, реально, чёртова извращенка. Это всего лишь размер ноги.
— Слушай, хотел спросить, — вдруг начал Пашка, не подозревающий, что рядом сидит готовый наброситься на него маньяк, — ты веришь в мистику?
Вопрос прозвучал весьма настораживающе. Аста не только верила в мистику — она почувствовала себя кем-то вроде воплощённого божества, у которого спрашивают, верит ли он в богов. Но, наверное, ответ «да я сама мистическое существо, а что?» тоже будет неверным в данной ситуации.
Поэтому она лишь неопределённо пожала плечами.
Пашка этим удовлетворился.
— Знаешь, я в школе... — продолжил он, — мне раньше нравилась одна девушка. Но я всё не мог ей об этом сказать.
Аста похолодела.
— Мы довольно неплохо дружили, поэтому... ну, я стремался признаться. Было страшно, что отношения испортятся.
Он наклонился вперёд, опираясь локтями о расставленные ноги, и поглядывал на Асту, когда делал паузы между фразами. А она молчала, не в состоянии даже кивнуть.
Почему он вдруг завёл этот разговор? Неужели помнит? На какую реакцию рассчитывает?