Страница 4 из 118
– Но… – она попробовала возразить.
– Я бы сам тебя развязал, да пальцы затекли. Я тут дольше твоего сижу. Ну чего молчишь? Сначала ты мне поможешь, потом я тебе. Зуб даю!
– Ну не знаю, – Тинни все еще сомневалась, – верить вору на слово?
– Да не вор я! – со злостью сказал Брокки. – А если тебе нравится стоять тут столбом, то стой! Только помни, что жнецы эфира, особенно новоиспеченные, скоры на расправу без суда и следствия.
Тиннэри некстати вспомнила слова мальчонки насчет костра.
«Эти могут. Травакадемия слухами полнилась об участившихся стычках между магами и жнецами. А вдруг это и не слухи вовсе?»
Травница посеменила к пленнику. Тот встретил ее радостным смешком и сдавленным хрипом – девушка наступила ему на ногу.
Тонкие пальцы вцепились в грубые узлы. Ох, не пожалели селяне веревки на вора, ох, не пожалели! Время шло, травница старательно расшатывала крепкие и мудреные узлы. Распутывать их вслепую – непростая задача. Так они и сидели спина к спине.
– Фуф! – выдохнула вспотевшая от старания Тиннэри, позволяя себе короткий перерыв. – Жарко!
– А ты шапку сними, – посоветовал Брокки.
– Дурак! Это мои волосы!
Вор многозначительно хмыкнул и на всякий случай извинился. Насмехаться над спасителями считалось последним делом.
Работа продвигалась. С парой узлов она уже расправилась. Селяне, казалось, позабыли о пленниках. Только иногда в окне мелькал широкоплечий силуэт сторожа.
– Хвала Фрину! – Ловкач, наконец, победоносно выдохнул, ощутив легкость в руках. Больше ничего не сковывало его движений.
– Ты почитаешь Восьмилапого Фрина? – травница зажмурилась и помотала головой, думая, что ослышалась. – Покровителя воров?
– Почему сразу «воров»? – обиделся Брокки. – А про несправедливо обиженных людей ты не слышала? Теперь моя очередь тебя развязывать, – он разминал затекшие плечи и растирал кисти рук, сопровождая сии действия блаженным покряхтыванием.
Тинни взвизгнула от внезапного прикосновения прохладных пальцев. Пальцы сжали локоть, вор угрожающе прошипел:
– Чего орешь? Хочешь, чтобы сюда приперся этот безмозглый орясина?
– Нет, – сдавленно пискнула травница.
Брокки пыхтел и нетерпеливо прицыкивал зубом, пытаясь освободить подругу по несчастью. Минуло десять минут, если не больше, а Ловкач не сумел развязать ни одного узла.
– Противочарником замотали? – запоздало догадался он.
Тинни утвердительно хмыкнула.
– Магичка что ли? – в голосе вора послышалось уважение.
– Травница.
– Гм!.. Ну это одно и то же. Магия-то едина.
– Не скажи.
– Ну вот, к примеру, дверь запертую магией твоей откроешь?
– Да запросто! – Тинни вспомнила, как попадала в комнату общежития безо всякого ключа. – Постой, а тебе-то на что? – с подозрением вскинулась она.
– Уж и спросить нельзя! – проворчал воришка. – Сразу же мысли нехорошие появляются.
В серой мгле сверкнули белки глаз и обнаженные в улыбке зубы. Брокки выпрямился во весь рост и снова потянулся, похлопав ладонями по балке.
– Значит, тебя обвиняют в краже детей? – Ему нельзя было отказать в прозорливости.
– Если честно, я никаких детей не видела. Я тут случайно. Мне, на самом деле, в другое место надо. Просто мимо проходила, а они… – в носу защипало и травница умолкла, стиснув зубы. Еще не хватало позорно разрыдаться: не делано, на этот раз по-настоящему.
В ответ Ловкач пробубнил витиеватое ругательство, замер, прислушался и камнем рухнул на дощатый пол. Травница, немало озадаченная подобным поведением, даже на минуту позабыла о своих проблемах. Нащупав что-то на полу, мужчина прошмыгнул в угол и затих. За дверью послышались негромкие голоса. Кто-то приближался к сараю.
Скрипнула дверь.
– Ведьма, на выход! – в светлеющем проеме обозначилась кряжистая фигура святого жнеца.
– Я не ведьма, – робко возразила травница.
Баторий нетерпеливо кивнул детине и тот придал Тинни ускорения, вытолкав наружу.
– А вора завтра судить будем, – сообщил жнец, заглядывая внутрь. В его руке находилась запаленная свеча, свет которой выхватил из темного угла узкое лицо Ловкача с недельной щетиной на подбородке.
– Меня оклеветали! – тот час же заявил Брокки, состроив обиженную мину.
– Сиди молча! – процедил сквозь зубы жнец. – Бесчестие дочки старосты выйдет тебе боком, ибо записано на священном дубе: «Не возжелай деву до свадьбы ее!»