Страница 34 из 123
Из окна высовывается «бессмысленная тупая морда» и её обладатель грубой речью, пересыпанной жаргонизмами угрожает женщинам.
Надо сказать, что раньше Феликс не считал дурным тоном, если кто-то из его героев где-нибудь вставит тюремное словечко. Пока однажды не почитал роман, от которого у него «глючил» и стыдливо закрывался ворд. На одной странице было столько матов, сколько ни один сапожник не произносит за свою жизнь. Всё бы ничего, но Феликс нашёл в интернете фотографию автора. Это была восемнадцатилетняя красивая девушка. После долгого молчания он сказал мне:
«Зачем они стараются сделать из литературы мусоропровод и кидают в него отбросы, которые превращают человеческие умы в помойные баки»?
Отныне у него только плохие герои изъясняются на «фене», а хорошие люди имеют чистую речь. О как.
Полицейские привозят сестёр в участок, и мы уже замечаем дамоклов меч, занесённый над ними. В отделе, естественно, нет ни одного хорошего героя, там все – отребья человеческого рода, а особенно главный следователь Самовар, толстый, красный и потеющий.
В этих аллегориях нельзя усматривать неприязнь Феликса к законам, он, как истинный гражданин вселенной, не имел ничего общего с политикой. Ещё в 2001 – ом году его стол был завален лозунгами: «Политика – это проституция высшей формы, где вместо тела продаётся душа», или: Любая идеология или политика не стоит ни единой человеческой жизни, а те, кто считает иначе, не имеют права называться человеком». Но это был юношеский максимализм, посредством цитатного клише штампующий купюры детского лепета.
Его личность гармонировала с природой, с душой и с соседями по миру. Он не испытывал неприязни к власти. Просто такие тенденции сложились на протяжении веков в литературе, что герой всегда противопоставлен безликой и беспощадной власти.
В отделе самоварный следователь допрашивает сестру Лекси. И вот мы впервые слышим имя Карла Олдриджа. Нетрудно догадаться, что это— тот моряк на фотографии, от вида которой Фелексия начинала вспоминать. Кто же он такой? Почему его ищут? Из монолога следователя мы узнаём, что он государственный преступник, и его разыскивает полиция.
Если мы вспомним, как Феликс любит переворачивать имена с фамилиями, мы сразу поймём, что Карл Олдридж это Карина Олегова, светлый образ и тайная любовь Феликса. Он просто поменял их полами! И вот они разлучены, Фелексия не помнит ничего о нём, сам он государственный преступник, вот вам уже и готовая драма, выезжающая из-под валика пишущей машинки Underwood какого-нибудь сахарного писателя. Но не тут-то было. В воздухе висит интрига, да не просто интрига, вообще непонятно что.
Временами я немного опасаюсь того, что нетерпеливый читатель не выдержит и бросит мятые листки, не дождавшись, когда же хоть что-то прояснится. Но, вроде, пока напряжение сохраняется, и надежда ещё есть.
Следователь вызывает доктора Ждонсона и допрашивает его. Тот утверждает, что его пациентка не помнит ничего и на этом основании не может быть свидетелем. Пока они перепираются, пациентка падает в обморок, потому что её посадили в зеркальную комнату, какие есть в каждом участке. (Голливудские декорации намертво впечатаны в наше сознание).
Доктор, испытывая презрение к этим далёким от гуманизма людям, ставит Лекси укол, и она приходит в себя, для того, чтобы снова отключиться от страшного крика «Самовара».
Вообще, какая слабенькая, а? Вы не находите? Я не понимаю, зачем Феликсу понадобилось наделять свою героиню такими качествами. И у неё и амнезия, и спектрофобия, и постоянные обмороки. К тому же что-то не в порядке с сердцем. В чём дело? Зачем такая беззащитность? Чтобы вызвать у нас жалость? Не выйдет, мы— люди объективные, не так ли?
Далее появляется «добрый следователь» и прогоняет Самовара. Клейсти удаётся договориться с ним, чтобы их отпустили с сестрой.
Сестру кладут в больницу, а Клейст пробирается к телефонной будке и набирает тайный номер. Чего мы ещё не знаем? Чего там ещё выдумал этот несносный Чернов.
Там, куда звонит Клейст, сидят совсем какие-то важные шишки. Они скрежещут зубами, они обещают разделаться с Самоваром. Кто они? Ещё одна тайна.
Благодаря невидимым покровителям, Клейст спасает свою сестру и беспрепятственно уводит её из тюремной больницы.
Тут Феликс понимает, что пора уже выпускать оппозицию, и появляются они. Помните пьяных египетских богов, издевающихся над простыми гражданами? Они появляются на перекрёстке, и пытаются задавить сестёр. Но зачем им её давить? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что, скорее всего, они здесь, чтобы найти «Вещь».
Ощущение де жав ю, такое, будто ударили из-за угла пыльным мешком. Надо бы попить чаю, надо сходить на прогулку. Сестра, эта сестра, конечно же, подлая и подосланная врагами шпионка, чтобы не дать встретиться с «генераторами дуальности». Но зачем?