Каменная лодка

Итак, героиня, пролежавшая в коме больше года, приходит в себя. И кого она находит? Свою сестру – близнеца. Если помните,  она появлялась в конце первой части, выходя из зеркала. Так Чернов пытался перекинуть арку и хоть как-то логически связать между собой части. Это вполне в духе Чернова, ему одной героини мало, надо чтобы была ещё вторая такая же. Сестра с не менее странным именем Экклесия (о, ворд не подчёркивает!) сидит и смиренно ждёт, пока её сестра очнётся. Она ухаживает за ней, она самозабвенно не спит ночами. Какое самопожертвование! Но это настораживает. Может она что-то скрывает? Почему бы ей в таком  случае не выдернуть вилку из розетки?   Но если бы так всё было просто, это не был бы Чернов, а Санта – Барбара какая-нибудь. (Был такой сериал, за время которого актёры успевали состариться и умереть, поэтому  одного персонажа играли  несколько людей).

Но  сестре не  приходится беспокоиться, Фелексия всё забыла. У неё – ретроградная амнезия. Кто не знает, что это такое – полная потеря памяти, включая все навыки, ходьба и т.д. Человек становится беспомощным, аки младенец.

Вот появляется доктор Ждонсон. Эту «фишку» – менять буквы и слоги в именах, Феликс тоже приобрёл в какой-нибудь  клоаке, куда  литературные люмпены стекаются напиться сивухой и накуриться до беспамятства   разбавленным  гашишем. Этакий творческий андеграунд. Если Феликс что-то вбил себе в голову, его уже не переубедишь. Но меня порадовало одно – кубики с приклеенными буквами он выбросил.

Этот доктор стеклянный. Как? Ну, просто стеклянный,  и всё. Это семейный лечащий врач,  и он приезжает посмотреть, как поживает  его пациентка.   Пациентка в порядке, но совершенно безмозгла. Доктор уезжает и  велит приехать сестре Лекси к нему в больницу. Эти двое явно что-то утаивают от нас. Но что?

В больнице доктор настоятельно рекомендует сестре скрывать причину её болезни, мотивируя это тем, что у Фелексии теперь больное сердце.

«А если она вспомнит»?— спрашивает у доктора сестра Клейст,  так Феликс сократил древнегреческое  имя Экклесия. У вас тоже появляется ассоциация с крахмальным варевом, на которое зимой объявления клеят?

Доктор уверяет её, что, мол, всё окей, и она всё забыла.

Но Лекси забыла не всё. Она находит какую-то фотографию  в шкафу  и у неё начинается приступ. Память озаряется вспышками.  Сестра, увидев такое безобразие,   разжигает костёр и  палит все старые  вещички. Но на    костровище, где её сестра сжигала артефакты прошлого, неугомонная Лекси находит огарок ещё одной фотографии, того же человека, не то матроса, не то спасателя, и испытывает неведомое чувство.

Кажется, по рамкам жанра, это должен быть её мужчина, с которым проклятые вороги её разлучили, и держат неизвестно где. Кто они? Стеклянный доктор и сестра? Или они ещё не появились?

После трёх звёздочек, так Феликс отделяет главы друг от друга, сестра приглашает Лекси в ресторан… «Карма»(!) чтобы отметить её выздоровление. Мы уже сомневаемся, а вышла ли она на самом деле из комы? Может это вообще какой-нибудь  Амос Игнатьевич, потомственный пастух,  лежит себе  сейчас в  переполненном  стационаре города Чимчикуйск, и ему всё это снится?

Но как бы там ни было, читаем дальше. Дальше Лекси идёт в туалет (помним  да,  в первой части) и там смотрится  в зеркало,  из-за чего  падает в обморок. Сестра прибегает за ней и, утаскивая её за дверь, разбивает зеркало. Зачем зеркало-то? Ну,  нужны же красивые кадры.

И вот тут перед Черновым раскрывается широкое поле для измышлений. Он выдумывает «зеркальную болезнь», не зная, что ею переболело чуть ли не треть населения земли, а по популярности она  одно очко уступает агорафобии.

Но что теперь делать-то. Не вырезать же полкниги только потому, что это реальное заболевание. И вот тут Феликс снисходит  до того, чтобы голосом врача с переставленными буквами в имени  объяснить, что это за болезнь. Парень явно исправляется на глазах. Он объясняет, но делает это так вяло, что, кажется, он тут согрешил Ctrl – с, Ctrl – v. За что бы сам облаял любого автора.

 Тут возникает проблема. Как же теперь героиня романа будет смотреться в зеркало, если она падает в обморок. Она же девушка и должна следить за собой?

Феликс всегда терзался одной мыслью. Вроде мир  значительно шагнул вперёд в области   научно-технических открытий, столько  девайсов существует, а он не упоминает в своих произведениях ни об одном из них. Как бы тут не прослыть несовременным!

 И вот, вместо зеркал в квартире сестёр теперь стоят лэптопы  в виде   мониторов в человеческий рост. Вместо косметичек – планшеты  с видеосвязью. Вот так всё просто. Но всё это выглядит несколько грубовато в устах Феликса. Не «фанатеет он по гаджетам».

Вечером идёт дождь, и сёстры идут в парк на прогулку. И вдруг случается самое неожиданное – их забирает полиция.

Изначально Феликс планировал долгую «размотку». Но вы уже немного знакомы с принципами развития его произведений, любил он эффекты. Он просто обожал внезапное и неожиданное сфорцандо, как знаете,  в си – минорной симфонии  у Чайковского— подчёркиваемая уходящим на пианиссимо кларнетом тишина разрывается мощнейшим тутти. Даже слышно было за доли секунды, как тромбонисты набирают воздух в лёгкие и в замахе  шелестят рукава   ударников.  Во второй части с появлением полицейского автомобиля начинается разработка. Она уже  не ложная, а настоящая. Далее следуют молниеносные события, нисколько не проясняющие ситуации, а ещё только больше и больше запутывающие нас.