Страница 30 из 49
Я бегу за ней и не могу догнать, не оседающая пыль мешает мне рассмотреть её лучше.
Карима!
В синее небо на четырёх верёвках взлетают качели, и я спрыгиваю с них прямо в море. Брызги повисают в воздухе.
Но и в море девочка удаляется от меня, её светлый облик растворяется в белом тумане.
Карима!
На берегу крепости из ракушечника становятся все меньше и меньше, Город Без Имени исчезает в желтизне.
* * *
Вы слыхали что-нибудь о СВЧ - оружии? Его создатели называют его гуманным. Говорят, от него не умирают. Может быть. Положите насекомое в микроволновку и включите её хотя бы на несколько секунд. Вот такое оружие. Кожа на людях облазит лоскутами, при более интенсивном излучении – закипает мозг.
У моего брата были такие установки. Вместе с инфразвуковыми передатчиками он возил эти излучатели прикреплёнными к крышам своих самоходок. Это было очень действенное средство, но был у него побочный эффект – часть волн распространялась назад. Когда, словно дыханием какого-то громадного зверя, тебя обдавало тебя с ног до головы, хотелось убежать, зарыться в песок, хотелось умереть, лишь бы не слышать этого. И это «слышать» не относится к ушам. Скорее к телу.
На этой войне бытовал такой бизнес – останавливали поезда и брали пленных, а потом требовали за них выкуп. Если попадалась шишка покрупней – выкуп был больше.
Я видел недавно один бездарный фильм, где похитители загоняли на рельсы фургон, а машинист, увидев его за несколько метров, останавливал поезд. Это очень неправдоподобно. У поезда, двигающегося со скоростью 80 километров в час, тормозной путь составляет не менее километра. Да и потом, кому надо рисковать своим автотранспортом. Поступают проще – разбирают рельсы и собирают тех, кто остался в живых после крушения. Даже, если есть хоть царапина, то товар уже считается не годным.
Мой брат презирал такой бизнес. Людей, которые похищают заложников, говорил он, ещё можно понять, они прикрывают своё очко, но когда это делают из-за денег, то это недостойное для мужчины занятие. Если ты воин, то иди и завоюй, а если так, то ты попросту барыга.
Вы видели когда-нибудь настоящих женщин? Не тех, которые лаской или хитростью добьются, чего хотят. Я имею в виду, тех, которые способны на многое. Я всё время вспоминаю один эпизод, потрясший меня до глубины души. Брат тогда покупал оружие у одного эмира. Брат не уважал его, но эмир был ключевой фигурой на этой войне. Через него шло практически всё оружие, начиная от детских пугачей «Беретта» и заканчивая танками.
Сделка состоялась, но по традиции мы должны были разделить трапезу с союзниками. Тут привели её. Кажется, её звали Анна. Она была то ли репортёром, то ли ещё кем. Их поймали в пустыне, её соратники сопротивлялись до конца, хотя были вооружены одними ТТ – шками. Живой взяли только её.
Я никогда не видел таких глаз. В них горел неугасимый огонь ненависти, боли, презрения к подлому врагу. В растрёпанных волосах, в порванной одежде, она напоминала демона. На красивого и не покорившегося демона.
Когда эмир пригласил её за стол и попросил вкусить с нами пищу, она была похожа на королеву, которой на обед подали коровью лепёшку.
«Я со свиньями не ем», — сказала она, хотя шаталась от голода.
Эмир не мог простить такого оскорбления при нас, и отдал её на растерзание солдатам. Думаю, вряд ли после этого он смог бы её хоть кому-нибудь продать. Если только на органы, да и то, вряд ли.
Много позже нам пришлось ещё раз встретиться с ней.
В манраутском лесу засел очень опытный снайпер. Он постоянно менял место дислокации, и было невозможно его вычислить. Двадцать семь человек от махмутовской дивизии выщелкнуло из этой войны, как патроны 7,62 из рифлёного рожка «Калаша».
В конце концов, наш техник из союзников всё-таки вычислил виртуоза. По всему лесу снайпер закапывал аккумуляторы, генерирующие температуру, сходную с температурой человеческого тела и дистанционно включал и выключал их. Инфракрасники были обмануты. Чистильщики расстреляли кучу всякой живности, взорвали тонны песка, прежде чем техник понял, как надо действовать.
Когда принесли тело, у меня на миг остановилось сердце. Я узнал её. Это была Анна. У неё была обрита голова, на лице не было ни носа, ни губ, грудь была отрезана лютыми солдатами нелюдя – эмира. Но я узнал её.
Брат распорядился похоронить её с почестями, разрыть ей могилу по всем правилам, с ляхадом, и, когда затих последний выстрел, а последняя лопата земли замерла на безымянной могиле, он выгнал всех и до поздней ночи ходил вокруг, что-то задумчиво напевая.
23 апреля мы спустились в какую-то странную долину. После столкновения с 8 – ой армией генерала Али, нас осталось не больше тридцати человек. Как только мы ступили на тёплую землю, всем словно ваты наложили в уши. Было такое ощущение, что идёшь по спине какого-то огромного кита. От его дыхания вибрировали изнутри грудные клетки жалкой кучки людей, посмевших прийти сюда и нарушить покой исполина.
Вдалеке мы увидели селение. Вернее это было всего несколько домов. Отдав приказ двигаться в направлении жилья, брат отстал позади всех. Он о чём-то напряжённо думал. В селении он надеялся поживиться «фуражом», как он выразился. Люди были голодны и еле передвигали ноги.
Когда уже подходили к жилью, и запахло дымом, мы увидели его. Спиной к нам сидел маленький старичок в тюбетейке и что-то строгал ножом.
В детстве у нас была такая шутка: если кто-то спрашивал: «а как ты узнал?», отвечалось: «а у меня на спине глаза». Так вот у этого старичка на самом деле были на спине глаза. Не физические, конечно. Он за километр нас увидел. Да что за километр, да что увидел, он, наверное, всегда знал, что мы когда-нибудь сюда придём.