В долине Инферно

— Мы не возьмём с собой зонтов, да?

— Да.

В парке, несмотря на дождь, на скамье – неуёмная компания, бездонными ртами поглощающая углеводород. На краю скамьи – гитарист, обрывает с мозолистого грифа растяжки струн. Дождь вплавляется в шипящие  пульсации, и звук, даже не звук, а акустическая муть, минуя барабанные перепонки, впитывается в мозг, в мышцы, в кости и жилы.

Визг тормозов, серое тело полицейского джипа, разрывая фарами плотную мешковину дождя, появляется как неуклюжий и скользкий монстр из кустов.

Опущенное стекло, широкое лицо, тяжёлая челюсть, всякое отсутствие лба. Под маской – красное удостоверение.

— Прошу вас проехать с нами.

— В чём дело? — говорит сестра.

— Проедемте, мы вам на месте всё объясним.

— На каком основании,  покажите ордер.

— Ты не наглей тут, сестричка, а то ща бует те ордер, — высунулась из заднего окна  вторая бессмысленная жестокая маска. Из окна свесилась резиновая дубинка, похожая на букву «Н» с отломанной правой стойкой.

Сёстры сели в дряхлые сиденья непонятно как ещё живущего джипа, и фары, выхватив на стандартную секунду пьяную компанию, вырезали из тьмы кусок дождя в воротах парка.

Панорама полицейского участка походила на четвёртую страницу комиксов «Раскрась сам», размалёванную химическими карандашами ребёнком – дальтоником.

В тупое бетонное крыльцо упёрлись кованные берцы и женские туфли – лодочки.

Внутри было как в целлофановом пакете. Духота была не просто враждебной, она была ещё какой-то умышленно подлой.

— Так, что попались, птички, развести по кабинетам, эту ко мне! — заорал радостно следователь и ткнул толстым красным пальцем в Клейст.

Он был похож на большой медный самовар с усами, до красноты начищенный кирпичом. Отглаженное брюхо как желе колыхалось от холодной воды, которая через полчаса станет кипятком, и начнёт вытекать через маленький краник. Клейст по-настоящему стало интересно, на шишках он работает, или на дровах.

 Следователь завёл её в свой кабинет, и, указав медной рукой на хищно раскорячившийся стул, произнёс:

— Присаживайтесь.

Клейсти смотрела на него, пока он доставал с полки своего письменного стола куски листового железа, с выбитыми надписями «ДЕЛО №».

— Так посмотрим, что у нас есть на вас.

«Самовар с усами», — подумала Клейсти, — «На шишках всё-таки. Не хватает ему такого сапога на голове, сморщенного в гармошку, на который если пару раз нажать, из ушей пар пойдёт, может глаза засветятся и завращаются, но хотя нет, это же не электроника, аналоговый вариант, устаревшая модель».

— Ну что, оставим обиняки, — сказал Самовар, — Экклесия Чарст, сразу выдадите государственного преступника Карла Олдриджа, которого вы укрываете, или будем по-другому разговаривать?

 — Да вы же знаете, что нам не о чем говорить, вы же следите всё время за нами, какой Карл? — сказала Клейст и подняла глаза выше головы инспектора. На стене висел портрет с чёрным лицом, рыжей бородой и белыми глазами, ненавистно глядящими из-за мутного прыщавого стекла. Две головы - одна верхняя, другая нижняя, представляли собой одного целого монстра из страшных сказок.

— Где Олдридж? — сказала нижняя голова.  

— Вы прекрасно знаете, они давно разведены, год назад почти. Мы не имеем никакой информации о нём.

— Он сбежал,  вы-то точно в курсе, где он, это же жёнушка его, развелись для вида. У?

— Лично я не обладаю никакими сведениями о нём, а Лекси перенесла кому и ничего не помнит.

— Харош  мне тут баки фармазолить, я то всё про вашу шайку знаю.

— Она перенесла кому и ничего не помнит.

— Ах, совсем ничего не помнит, а у нас другая информация, — сказал Краснолицый и нажал на кнопку.

— Федериксон, введите доктора.

На пороге показался мистер Ждонсон. Он был не менее стеклянен, чем в свой больнице, но это стекло было готово лопнуть.

— Доктор, — воскликнула женщина и бросилась было к Ждонсону, но толстые ручки от самовара вдавили её в стул.

— Слушайте, почти вся шайка в сборе, давайте уже колитесь.  Доктор, вам знакома эта женщина? — брякнул медью инспектор.

— Да, конечно, это мои пациенты, а в чём дело? — хрустально-благородно прозвенел мистер Ждонсон в ответ.

— Они укрывают государственного преступника, надеюсь, вы уже не заодно с ними?

— Это всё ложь… — начала Клейсти.

— Молчать! — заорал Краснолицый, рёв был такой, будто на асфальт вывалили грузовик гнилых медных тазов.

— Обсидиан Ждонсон, вы являетесь лечащим врачом сестры этой женщины, Лекси Олдридж, девичья фамилия - Фелексия Чарст? — затихая дребезжали тазы, теряя форму кучи.

— Да, под моим наблюдением она выписывалась из клиники, я наблюдаю её и сейчас. У неё амнезия.

— Но ведь вы говорили нам, что она что-то начинает вспоминать?

— Да, это совершенно аномальный случай.

— Дак может она вспомнит, где Олдридж?

— Прекратите весь этот цирк, господин следователь, я прошу вас.

— Мисс Чарст, ещё одно слово без моего разрешения, и я прикажу вас посадить в изолятор. Имею полное право. Как  не уважающую следствие.

— Продолжайте, мистер Ждонсон, так как вы говорите, она всё-таки вспоминает? А?

— Я уже говорил Вам, что она испытывает множественные  рецидивы не известной науке болезни, всякий раз после очевидной ремиссии, но это не имеет никакого отношения к Вашему следствию.