Страница 26 из 28
- Знаешь, что, мой дорогой Джим, она предпочла Гегорна, а мои родители предпочли работу мне. Да, я эгоистка. Но таковыми становятся, когда им предпочитают по лучше. Я каждую ночь, в течение этой недели, которую она бухала возилась с ней. Я приносила ей таблетки, я подавала ей свою дружбу и доброту. Я целовала ее в лоб каждый раз, когда она засыпала, и я не требую ничего взамен. Я просто дарила ей любовь, а она, хотела видеть не меня, а Люциана. Так какого хрена ты мне сразу не сказала? Мир не крутиться вокруг тебя. У тебя умерла мать! Единственная кто остался у тебя, тут и сейчас, а ты просто взяла и даже на поминки не пришла! Это ты эгоистка! Эгоистка, которая знает только то, как пить, и тратить чужое время.
Я разворачиваюсь, и ухожу, как в проеме, меня останавливает чья-то рука, и я, не выдержав, замахиваюсь и оставляю на чей-то щеке звонкую пощечину. Смотрю в глаза. Люциан. Я не жалею, ни о чем. Снимаю с головы полотенце и кидаю ему в лицо. Стряхиваю мокрые волосы.
- Еще раз прикоснешься ко мне, и ты покойник.
Я разворачиваюсь и на этот раз выхожу из дома хлопая уже входными дверьми. Тут уж меня никто не останавливает. У меня в кармане шорт нахожу ключи от машины и сажусь. В бардачке у меня в запас лежали деньги. Завожу машину и выезжаю со двора. Смотрю в зеркало заднего вида и наблюдаю Лису, которая кричит остановится, но я даю газу и уезжаю подальше с этого места.
* * * * *
Девушка заезжает на стоянку единственного супермаркета Приджпорта и выходит из машины. Она не понимала, на самом ли деле она так ненавидела людей лишь потому, что они предпочли вместо нее что-то по лучше. Или она злилась на себя, что она слабачка, которая сорвалась на лучшую подругу. Которая ни в чем не виновата. Также, как и лучший друг. Она ненавидела другого. Что сидел рядом, она его ненавидела так сильно, как это было только возможно. Все закончилось так, наверное, как и должно было быть. Она ненавидит его, он ненавидит ее. Вот только, что делать, если того, кого она ненавидит больше смерти, является ее ангелом-хранителем, который будет ходить за ней по пятам. Аматис невольно трогает свой кулон на талии и вспоминает слова Михаила:
«…он поможет тебе»
Матс могла бы вызвать Михаила, поговорить с ним, высказать всю свою боль и заплакать. Но что же было делать, когда она злилась и на него. Обижена на весь мир. Вот как можно было бы назвать это вкратце.
Девушка шла и думала обо всем. Зайдя в кафе, она присела на столик и позвав официантку заказала кофе.
Лорды уже давно не светили своими хвостами на горизонте, что радовало, но как только они узнают, что глава школы мертва, они обострят свои клыки начнут рвать все, что им попадется на пути. Вот, что беспокоило Аматис больше всего.
За все эти долгие месяцы было сложно. Воспоминания пролетали так быстро, и счастливые моменты тоже. В жизни Аматис были довольно много черных полос, много препятствий, который судьба подавала всеми возможными ужасными способами. Ставила ей подножки, смеялась, кричала на нее и избивала. Она преподносила ей выбор. Смерть или жизнь. И была рада тому, что Аматис выбрала смерть. Она этого и добивалась. Добивала ее. Но она шипела и бесилась, когда у этой маленькой девочки были те, кто помогал вставать, когда она падала, и помогали выжить, когда она умирала. Но даже несмотря на то, что у нее были те самые незаменимые и любимые ею люди, они меняли ее. Они укротили ее чувства, ее любовь к ним. Люди забыли про человечность, когда они стали отворачиваться от истинных чувств к ним, зарабатывая все больше и больше ненависти. Аматис кричала внутри, била стены клетки, которые заточили ее истинную, ее настоящую, но она стала запирать ее все чаще и чаще, а вскоре, она и подавно забудет ее открыть. Все меняется. Но меняется ли к лучшему? Зачем она вообще переехала в это город. Зачем она вообще выбрала жизнь с родителями… Она могла остаться бы в Нью-Джерси, и Питч тогда был бы жив. Ее чувства были бы живи, а сердце не было бы холодным. Холоднее чем сердце Люциана. Она хотела бы прокричать «МАМА!» но она не могла. Язык не поворачивался назвать так эту женщину. Она ненавидела их. Она превращалась в Лису. Подруга тоже ненавидела свою мать, а отца не знала. А знала Ли Матс своего отца?
Его зовут Адам Родсвилд. Этот мужчина любил ее? Наверное. Чувствовала ли она этого? Нет. Они скрывали свои чувства. Их сердца очерствели. А ребенок рос без семьи. Она росла только с псом. И это была ее семья. Та самая, которой она дорожила. Та самая, которую она любила. Вот так оно все и было.
Что она хотела бы изменить Ничего. Жизнь протекает по правилу Божью. Ее бог – Михаил, но даже он не знает, что ждет эту девочку. Он сидит и смотрит на нее свысока. Видит ее внутреннюю борьбу. Но ничего не может с этим поделать. Он не может помочь ей. Только если облегчить страдания, и то, на мгновенье. А потом снова боль, слезы, в душе образовывается дыра, которая поглощает все. Ей нужно жить, но она не живет, она не живет… Девушка еле ходит, еле говорит и еле держит все в себе. Она закрывается ото всех, не видя, совсем не видя всех тех чувств, что к ней испытывают люди, потому что, она потеряла веру. Ту самую, что когда-то хлестала все ее несчастья, все ее сомнения. Она исчезла. Ушла? Нет. Она сама убила ее в себе, и лишь она сама может ее воскресить. И нужно вселить в нее новые чувства. Новые сопереживания. Ей нужна новая жизнь. Ей нужно отправиться куда-то? Нет. Ей нужно полюбить. Полюбить того, кто не допустит того, что она снова согнется пополам, и с криками и воплями о боли снова сломается.
Завтра нельзя начать новую жизнь. С нового листа тоже нельзя. Новая жизнь, новые чувства приходят неожиданно, и вот только тогда ты говоришь, что начинаешь жизнь с чистого листа. Только тогда, когда ты чувствуешь это. А что же делать, если и чувств у нее нет? Ах, моя Аматис!