Перевалъ

- Вот так в общем я и оказался тут, на Кавказе, - подытожил Аракчеев.

- А это у тебя что такое?! - внезапно спросил майор Ермолов, безаппеляционно протянул руку к груди Алексея Андреевича и, зацепив крепкими пальцами, как скобами пассатижей, вытянул наружу тесемку с болтающимся на ней патроном.

- Так ведь, древний солдатский амулет, товарищ майор, - с ухмылкой ответил старший лейтенант. - Вам ли не знать?

- Я знаю только то, - совершенно строго, с мгновенно потухшими искорками в серых глазах, заявил Алексей Петрович. - Что эти амулеты притупляют бдительность... Ты гранату за кольцо лучше бы подвесил, а я дерну! …Или мину. Откуда знаешь, что для тебя эта пуля отлита, а не осколок от бомбы, а?! …А может, плита от дома, камень со скалы, или подломившаяся дощечка на подвесном мосту через горную реку? Давай, на шею все вешай, пригодится.

- ?!

- Я тебе больше скажу, старлей, - после некоторой короткой паузы продолжил Ермолов. - У нас тут… нашли бойца, удавленного вот такой же шелковой веревочкой с патроном… И не спас он. Так что, Алешка …Андреевич, не будь дураком – сними это, а патрон используй по назначению. Обещаешь?!

Аракчеев молчал, потупив взгляд, но внимательно слушая майора. Алексей Андреевич как-то по-отцовски заботливо похлопал притихшего старшего лейтенанта по плечу.

- Угу, - поднимая виноватый взгляд, буркнул Аракчеев, но, заметив те же яркие веселые искорки в глазах, торопливо вскочил на ноги, распрямил плечи и, вздернув кисть к виску, рявкнул. - Так точно, товарищ майор!

- Вот и ладно, - утвердительно кивнул Ермолов и широко улыбнулся, сверкнув двумя рядами идеально-белых зубов. - Пойдем, Алешка Андреевич, "хозяйство" свое покажу…

* * *

Кавказская осень все больше выдавала серые с моросящим колючим дождиком деньки. Тем не менее, шестое с момента прибытия на блокпост ранее утро обрадовало ясным, без единого облака, бездонным голубым поднебесьем. Старший лейтенант Аракчеев выбрался из-под брезентового навеса, потянулся руками вверх, сладко зевнул и окинул вглядом блокпост, гнездом устроившийся на горном перевале. Под ногами хлюпала размытая дождями грязь.

- И с чего это Кавказ называют солнечным? - вслух подумал комвзвода.

Но в следующую секунду губы медленно растянулись в улыбке, едва Алексей Андреевич заметил майора Ермолова. Последний, с намылеными лицом и шеей, с обнаженным по пояс геркулесовым торсом стоял около внешней восточной стены старой крепости, широко раздвинув ноги. Рядовой Янгиабадов, уроженец солнечного Узбекистана, лил воду на протянутые руки ослепшего от мыла офицера сразу из двух солдатских котелков. Старший лейтенант невольно вздрогнул и поежился. Лучи восходящего солнца пригревали слабо, утренний туман отступал с неохотой.

- Лей больше, родимый, не жалей, - отфыркиваясь, бурчал Алексей Петрович. - Сам-то умываешься по утрам?!

- Умываюса, таварища майор, - пробубнил узбек, явно привирая. - Каждый утро умываюса…

- Ну ну, - смывая с лица и шеи мыльную пену, недоверчиво ответил Ермолов. - Гоняешь вас, гоняешь… Никакой гигиены! Распустил вас, капитан… Скоро вши загрызут в такой-то сырости. Вот я сегодня и устрою головомойку и вам всем, и вашему Петру Александровичу!

- Зачэм так говорищьте, таварища майор? - обиделся Янгиабадов.

- Принеси полотенце, - ушел от дальнейших пререканий Алексей Петрович, часто хлопая ресницами и щурясь от солнечного света. - О, Алешка Андреевич, доброго утречка. Присоединяйтесь, госпoдин пoдпoручик!

- Доброе утро, товарищ майор, - улыбнулся Аракчеев, уверенно приближаясь к Ермолову и находу сбрасывая с плечь бушлат и стягивая через голову тельняжку.

Командир окинул взглядом тощие плечи и впалую грудь старшего лейтенанта, но от комментариев отказался.

- Тут ведь смотри как, - сказал он. - На войне испытываешь большое удовольствие от маленьких радостей, на которые в мирной жизни ты не обращаешь внимания… Вспоминаешь об этом, только когда ощущаешь их! По возвращении домой, наверное, все опять пойдет, как раньше, и не будет столько удовольствия при обычном умывании и при затяжке хорошей сигаретой. Там достаточно просто открыть кран с водой, а еще лучше – залезть в ванну…

Старший лейтенант молча улыбнулся и пожал плечами, принимая из рук майора кусок мыла.

- О, ванна, - с откровенной широкой улыбкой вздохнул Алексей Петрович. - Я готов сложить о тебе целую оду! …Потому, что… когда больше двух недель ты грязен, как свинья, то ванна начинает тебе сниться, как женщина, и ты ее желаешь не меньше, чем женщину. О бане я просто умолчу. Это просто эфемерная надежда…

Заметив вспыхнувшие застенчивым румянцем щеки комвзвода, Ермолов не удержался от сдавленного смешка. Он хотел было переспросить Алексея Андреевича о его семье – жене, детях, но, решив для себя, что тот вообще врядли хорошо знаком со слабым полом, его прелестями и достоинствами, скромно смолчал.

- В иных ситуациях, - продолжил Алексей Петрович. - Не как тут, на блокпосту, в тишине, миру и согласии, а на реальной войне… Умыться водой с мылом порой не получается возможным по несколько суток. Приходится, знаешь ли, просто обтираться дешевыми одеколоном или водкой, лишь бы смыть пот и жир, вновь ощутить себя цивилизованным человеком. Или, скажем так, …человеком не далеким от цивилизации.