Страница 10 из 75
Лишь няня присела, в дверь поскреблись. Няня встрепенулась: одна Санечка этаким манером к ней просилась. Тихонько. С детства еще повелось, что не стучала. Няня ей сначала говорила: «Мышка моя пришла». А потом перестала так называть. Чтобы не прилипла к ней эта мышка, стала говорить «красавица моя», «умница», «голубушка» и другие хорошие слова.
Дверь раскрылась, показалась лукавое личико. Санечка впорхнула внутрь.
– Нянечка! Приехала! Как же я тебя заждалась! А почему ты лампадку не зажгла?
Няня взглянула на иконы в углу. И правда, не зажгла, что же она так.
– Давай я затеплю, – суетилась Санечка. – Нет, дай я тебя расцелую сначала! Соскучилась – мочи нет!
Она зажгла лампадку, чмокнула няню и уселась рядом. Совсем как в детстве в ожидании сказки уставилась:
– Рассказывай!
Но видно, ей не терпелось самой все выложить. Глаза горят, еле сдерживается. Няня погладила ее по шелковистым волосикам. Вот как такую лялечку чужому отдавать? Вздохнула:
– Рассказывай вперед, деточка! Твои новости поглавнее будут.
Санечка прижалась, обняла и прошептала:
– Да ты уже знаешь, что я замуж иду? Ох, нянечка, некому без тебя за меня вступиться было! Столько шуму поднялось! Все три братца примчались, матушке выговаривали, куда она смотрит, что делает. Старший братец приехать не изволили, прислали монашка с письмом, чтобы мы к ним ехали. Знаешь, как страшно с отцом Иовом разговаривать? Они жуть какими строгими стали. Отец Иов на матушку голос поднимали, чуть не до крика.
У няни от одних рассказов сердце в пятки ушло. А Санечка изобразила очень похоже своего старшего брата:
– «Ишь чего удумали! Нашу Саньку за сына простого причетника отдавать! Да я ей дюжину женихов пришлю, из хороших семей! У меня планов громадье! Школа – очень хорошо, сколько, говоришь, уже воспитанниц? Но этого мало! Училище нам надо для девиц духовного звания! Дел не переделать! Мне помощь нужна! От крепкой родни! А Санька отлынивает!» Из-за стола встал и на меня: «Ну моргнула бы, что замуж невтерпеж, в девках засиделась. Я бы нашел тебе подходящего жениха».
– А ты что? – охнула няня.
– А что я? Стою, дрожу, «Богородицу» про себя читаю, как ты учила. Думаю: была бы сейчас со мной нянечка – вступилась бы.
– Матушка вступились, – не спросила, а утвердительно заметила няня.
– Откуда ты знаешь? – вскинула бровки Санечка. – Матушка говорит: «Ты, отец Иов, не кипятись. Я по любви шла, и вон какими детьми Бог наградил! И девочка моя пускай идет за кого душа лежит!» Отец Иов гремит: «Зовите вашего Ильинского». Он заходит. Бледненький. Если даже мы отца Иова побаиваемся, то представляешь, как ему страшно стало. Но братец уже отошли и поласковей так: «И за какой приход мне тебе хлопотать? А может, в академию устроить? Или в семинарии преподавать останешься, осмотришься, выберешь поприще?» А Ильинский отвечает: «Благодарствую покорнейше. Я приход уже сам нашел, туда поеду». Ах, нянечка, он же у меня лучший выпускник семинарии этого года, его и в академию рекомендовали, и ему можно любой из новых или пустующих приходов брать. Он от академии отказался. Говорит мне: «Смотрю, в списке церковь значится Ильи Пророка, я ж Ильинский, вот я ее первой и поехал смотреть. Как увидел еще издали – колокольня на холме свечечкой стоит, сердце и екнуло. Мое тут место. И церквушечка новенькая, свежевыстроенная, словно игрушечка вся. И люди щедрые – колокол голосистый заказали, с Урала привезли, не поскупились на звон. Ну, далековато будет. Глушь. Но поговорил с жертвователями, с двадцаткой, с приходом будущим. Люди хорошие, верующие, сошлись мы. Это же Божий дар, благословение просто, Санечка, чтобы так все сложилось один к одному. Грех не принять». Отец Иов давай опять греметь: «Санька! Он у тебя блажит! Никакой протекции не ищет? Лучший ученик, понимаешь ли?!» Это отец Иов уже как-то узнали. «Решил в глушь тебя везти?! Не позволю! Одумайся!» К Ильинскому повернулись: «От покровительства моего отказываешься? Гордыня замучила?» Ильинский только кланяется, благодарит и просит дать ему в новой церкви попробовать. «Ну, мать, благослови этих дурней, если рука поднимется», – пробасил отец Иов. А матушка благословила! – радостно заключила Санечка.
Няня поморщилась: как бы не впал этот Ильинский к благочинному в немилость. Но следующие Санечкины слова ее успокоили.
– И смеются все: «Не у тех благословение просишь. Надо бы у няни, она в доме голова!»
Няня зарделась. Скажут тоже!
Санечка опять на шепот перешла, прямо няне в ухо:
– Ах, нянечка, я такая счастливая! Он – хороший!
– Да откуда же этакий хороший взялся? – ревниво спросила няня.
– Как откуда? От тебя! – заявила Санечка. – Он за тобой хвостиком пришел!
– Не знаю я никаких Ильинских, – пробормотала обескураженная няня.
Санечка рассмеялась.
– А Никольскую церковь на выезде из города знаешь?
– Рядом с воротами? Кто ж ее не знает. Я там редко бываю. Разве что ехала к сестре и остановила возницу записочку напоследок подать, – с недоумением заметила няня.
– Именно! Все так и делают! А причта там кот наплакал. Потому что прихода постоянного нет. Ильинского туда из семинарии помогать послали еще с год назад. Говорит, записочки принимал. И то одна странница подаст «за здравие Санечки», то вторая. Видимо, из тех, которых мы с Улечкой обедами кормили. А то несколько девочек наших ехали к родне и заглянули записочки оставить. Он у людей спрашивает: «А как имя полное писать: Александра или Ксения?» Никто не знает, говорят: «Пиши: «Санечка», а Бог разберется». Он и привык так принимать. Однако любопытство разбирать стало, что же за Санечка такая, – Санечка рассмеялась.
– А я тут при чем? – Няня любовалась на свою голубушку.
– Помнишь, когда я болела, ты куда ходила за меня молиться? – спросила Санечка и замолчала, таинственно улыбаясь.
– Да куда я только не ходила! – проговорила няня и ойкнула: – Настена! Она мне подсказала, что мало кто знает, но в Никольской, на выезде, икона великомученика Пантелеимона с мощевиком! Я и собралась мощам поклониться и свечечку поставить.