Страница 32 из 98
Мой отец очень переживал по поводу моего одиночества и ребенка, растущего без отца. Он пытался воссоединить вновь наши отношения с Сергеем, не понимая, что нить уже оборвана. Но, не теряя надежды, как-то привел в дом знакомого фотографа-любителя, попросив сделать несколько снимков внука. Оплатив все расходы, он уговорил меня отправить фотографии Руслана в Якутию, Сергею. Не понимаю, почему я тогда запросто поддалась на его просьбу, ведь знала, что это бессмысленный шаг. Но просьбу отца исполнила.
Получая и в последующие годы фотографии Руслана, Сергей никогда не отвечал и не проявлял ни каких действий и интереса.
А мой отец, которого я стала называть просто, дедом, как-то свыкся с мыслью и понял, что былого уже не вернуть. Где-то внутри, он так же, как мама страдал за нас двоих.
Так шло время. К весне мама добилась от исполкома для семьи среднего брата отдельную квартиру, в которую те не сразу и не с особым желанием хотели переходить. Родители просто устали содержать всех, к тому же им приходилось самим сажать огород и ухаживать за ним, чего не хотели делать сыновья.
После переезда семьи Амантая, в доме стало просторно, чисто, уютно и тихо.
По весне нам позвонили родственники из поселка, сообщая, что скончался мамин брат, Айтбай. Родители уехали на похороны. Мы с Русланом впервые на несколько дней остались одни, спокойные от наступившей тишины. В тоже время я получила ответ на свое письмо, которое отправляла в Комитет Советских женщин, на председателя В.В.Терешкову, с просьбой о содействии в выделении квартиры для отца, как участника и инвалида войны.
Шло время, Руслан подрастал, но мы все чаще с ним стали попадать в больницу, он был слабеньким и постоянно болел. У него был низким гемоглобин и слабый иммунитет, но как всегда, помогала и выручала мама, тайком от меня подкармливая его на свое усмотрение, предвидя заранее, мои недовольства и ворчание. От усталости и изнеможения я иногда ревела, при этом напевая песни засыпающему сынишке.
Руслан рос забавным ребенком, мои родители его очень любили, и как казалось мне, обожали больше всех внуков. А мама, не скрывая своих чувств, открыто заявляла, что у остальных есть отцы, а этот наш! Вечерами, сидя за столом с родителями, мы по очереди подкармливали Руслана, очень важно сидящего на своем стуле, и успевающего поедать почищенную нами от косточек рыбу обеими ручонками. Старики наблюдали за ним довольными и добрыми глазами.
Однажды к нам на «смотрины» зашла соседка, подруга моей бабушки. Баба Наталья взглянув на Руслана, гордо сидевшего на своем стульчике, и совсем не обратившего внимания на вошедшую гостью, отметила: «н-у-у, это татаренок», желая ему счастья и удачи. Так же приходила с поздравлениями и другая подруга бабули - Хажяр Гизятова, с которой мы были в дружеских отношениях долгие годы. Она подарила Руслану нитки, по обычаю, на долгую длинную жизнь.
Забавно было наблюдать за играми и действиями маленького Руслана, его первыми шагами. Я обожала его и радовалась всем его шалостям. С наступлением лета мы все чаще гуляли с ним по городу. Он важно и спокойно сидел в коляске, с интересом озирая все по сторонам.
К зиме следующего года нам выделили наконец-то долгожданную квартиру в новом доме. Выбрав одну из наиболее подходящих комнат, я поскорее переехала туда вместе с сынишкой. В новой квартире обставила нашу комнату на свой вкус, при этом мечтая о самостоятельной, независимой жизни. Но отец был упрям по этой части, никоим образом, не воспринимая вопрос о разделе квартиры.
А до того момента я уже вновь приступила к работе в детсаде. Мама согласилась на некоторое время водиться с любимым внуком. Вечерами они вдвоем за ручку, встречали меня стоя на дороге. В ожидании, только завидев, Русланчик очень радовался моему приходу. Я брала его на руки, такого милого и бесконечно прелестного.
Долго сидеть с ребенком мама не смогла, она просто не выдерживала физически. Я, не совсем понимая ее и не осознавая, немного обижалась. Выход был один, Руслан пошел в ясли.
Столь привыкший к домашнему быту, малыш ни как не мог смириться с новой обстановкой и переменой, он подолгу стоя у двери, плакал и звал меня. Находясь по соседству с его группой и разрываясь между работой и им, я пыталась в свободное время сбегать к сынишке, чувствуя себя в безысходности. Каждый раз душа обрывалась от боли, слыша, как он зовет и кричит.
Тем временем наша новая квартира превращалась, в проходной двор. Приходили все, кто помыться, кто постирать, но убирать за собой, ни кто и не собирался. А мама, как обычно, пыталась, как могла, еще всех и накормить, всем угодить. Меня же все это раздражало, начинала надоедать роль «Золушки».
Наступило теплое время, родители вновь уехали к родственникам в поселок, и вновь кошмар и моя безысходность…
В тот вечер я случайно открыла дверь пьяному Амантаю, но выгнать его уже не смогла. Он нагло занес в квартиру мешок дурно пахнущей травы, от которой, еще долгие несколько дней стояла невыносимая вонь и кружилась голова. Прошел на кухню, и до неприличия гадко стал с жадностью уплетать напеченные мной пироги, при этом громко чавкая, и гадко ругаясь непонятно в чей адрес. На мое замечание вообще среагировал, как бешеный зверь. Кинувшись на меня, и вполне осознанно угрожая, в самой грубой и гнусной форме заявил: «вот возьму и трахну тебя сейчас в …». В моей душе стало гадко и противно. Не связываясь с ним, мы закрылись с сыном в своей комнате. Я очень ждала возвращения родителей.