Страница 30 из 98
За этой зримою чертой
Живет неведомое что-то,
Что называется, мечтой…»
В один из январских суровых вечеров, как и обычно, я прилегла на кровать, наблюдая и радуясь за движениями внутри себя, поглаживая живот, разговаривая самыми ласковыми словами со своим малюткой, который иногда просто бушевал внутри, от чего чувствовался некий дискомфорт. Но продолжая терпеливо ждать его появления на Свет, с надеждой, верила в лучшее.
Полежав немного и почувствовав усталость, решила вздремнуть. Что-то внутри беспокоило, нарастая и переходя в невыносимую боль, к которой я была морально и психологически не подготовлена. Не понимая, что происходит, нервничала - почему все так ломит внутри, ведь роды должны быть еще только через неделю, так утверждала гинеколог. Хотя по своим подсчетам, рассчитывала на 24 число. Не понимая практически ничего, зациклилась, настроившись на другую дату. Но природа брала свое. Уже стало невыносимо ни лежать, ни сидеть, в голову лезли непонятные глупости. Дома все спали, был двенадцатый час ночи. Потихонечку поднявшись, я пробралась на кухню к спящим родителям, позвав маму и попросив вызвать «скорую». Через считанные минуты зашедшая медсестра, предложив быстро собрать вещи и документы, забрала меня с собой. Мама поехала вместе снами, что меня немного радовало. С благодарностью вспоминаю, как она терпеливо ждала окончания всех процедур, возвращаясь в морозную ночь пешком, в душе молясь за меня и ребенка. Мы расстались на некоторое время. Она вернулась домой, уже к трем часам ночи, измотанная, уставшая и сильно переживающая. Вместе с отцом, они так и не заснули до утра. А на следующий день бесконечно часто, мама бегала к соседям узнавать о новостях.
Меня же тем временем, сразу положили в предродовую палату одну. Не находя себе места, я не могла лежать и сидеть, от боли ломило внизу живота. От переполнявших эмоций, потихонечку плакала, жалея себя, было очень обидно, что страдать приходится мне одной, а «кое-кому» об этом даже не известно. К утру боль была уже настолько невыносимой, что не хотелось жить, я стояла и думала, неужели придется, вот так терпеть еще целую неделю! Проходившая мимо женщина, видать недавно родившая, смотрела на меня с чувством сострадания. Нервы мои не выдерживали. Спросив у подошедшей акушерки - сколько же мне еще предстоит терпеть, сил больше нет, удивленно успокоилась ответом, что к обеду, уже рожу. Неуверенно, я переспросила: «это правда, сегодня?». Наконец, решив, что пора, меня положили на кресло, обступив со всех сторон, но, не подсказав, когда и как нужно правильно поднапрячься. На лице уже не было живого места, от неправильных потуг потрескались все капилляры, оно представляло собой кроваво-ужасающее зрелище, глаза полностью залились кровью, из-за чего я плохо видела. А медики, при этом, продолжали свое пассивное участие. Наконец, к концу моих мучений, в родовую палату зашла дежурившая врач, Ананьина Ольга Викторовна, которой я бесконечно благодарна. Замечательной души человек, с добрыми глазами, подойдя ко мне, ласково сказала: «сейчас миленькая», а своих подчиненных отчитала за нерадивость: «что это, вы, так довели девчонку, измучили, не помогаете?!». Подсказав, как и когда следует тужиться, она, скрестив руки, с акушеркой стала помогать выдавливать ребенка. А я, превозмогая боль, и испугавшись за его жизнь, хваталась руками за все возможное, упиралась ногами, как могла, пока не услышала первый крик малыша, с трудом рассматривая его. Он не плакал, просто лежал рядом довольный и спокойный, лишь изредка по очереди едва приоткрывая вприщурку глаза, как бы присматриваясь и оценивая новый Мир. Я лежала счастливая и довольная, радости не было предела. Вмиг растаяли все горести и переживания, был только любимый малыш, с которым, разговаривая, гордилась, называя его самыми сладкими словами. Мне хотелось кричать на весь Мир: «я мама, у меня теперь есть сынок и я самая счастливая!»
Вот уж когда вспомнились, когда-то понравившиеся мне строки:
…Мы огни любовных объятий,
Мы началом своим горды,
Мы зачаты в траве высокой,
Под неверным огнем звезды.
Что скрывать - ревнители веры,
Так повсюду, в любом краю,
Миллионы мужчин и женщин,
Утоляют жажду свою,
Ибо лучший залог бессмертья,
Наши дочери и сыны,
Значит боль греха и позора,
Боль раскаянья и стыда,
В самом первом крике ребенка,
Растворяется без следа!..
Через часа два меня перевезли в послеродовую палату. Девчата с ужасом смотрели в мою сторону. В глазах что-то очень мешало, не понимая причины, я потянулась к тумбочке за зеркальцем, и к своему ужасу отчаялась, увидев в отображении обезображенное лицо. Немного взгрустнув, решила - будь, что будет, даже если придется остаться такой, все равно подниму ребенка, и он будет счастлив! А чуть позже ко мне подошла врач, сказав ласково, что бывает и хуже, но через месяц все рассосется и пройдет. Я, сомневаясь, поверила.
Тем временем мама, изрядно набегавшись по соседям, прибежала домой с радостной вестью о рождении внука. Отец, естественным образом начал обмывать событие. Вместе с мамой они стали обдумывать варианты имен. На следующий день меня пригласили к телефону. Мамуля с радостным голосом поздравила меня, справляясь о здоровье и услышав, о проблеме с лицом, стала успокаивать, не представляя себе на самом деле серьезности ситуации. После она начала перечислять имена, которые, по их мнению, я должна была выбрать для малыша: