Страница 3 из 98
Ошибки родителей… Может тому виной древние традиции, жаль, что все это осознается потом, будет много горя, слез, обид и печали…
Своего первого сына Нуртая, как и положено, баловали и лелеяли, все лучшее отдавали ему, это было в порядке вещей. С годами все копилось в нем в нечто эгоистичное, подлое и гадкое.
В пятилетнем возрасте, играя и катаясь на санках, он вместе со своим сродным братом Бахытом, жившим через дорогу от нашего дома, попал под колеса машины. Получив сотрясение, дети всполошили всех. Последствия трагедии оказались непредсказуемыми, и скажутся в будущем, как нельзя, остро. Нуртай рос беспечным и пассивным ребенком, копил в себе зло и агрессию.
Припоминаю, будучи подростком, как мама купила небольшую палочку вареной колбасы, по тем временам, просто роскошь и вкуснотища. В ту пору у меня была дикая мечта: «вот вырасту, пойду работать и с первой же зарплаты куплю себе большую колбасину, съем сама и никому не дам».
Сейчас это кажется забавным, но от воспоминаний в душе очень больно.
Тогда, я так и не могла понять, для чего же была куплена та злосчастная колбаса, которую съесть, никто не смел, кроме старшего брата! К тому же, мама так ничего из нее не приготовила, даже и не вспомню о «ее» дальнейшей судьбе, скорее всего деликатес так и достался, как и положено – любимцу.
Тот день навсегда врезался в моей памяти, где-то боль и обида, а где-то и стыд.
В доме у нас не было ни холодильника, ни какой другой, более-менее нормальной обстановки. Мне было известно, что в кладовке, на гвозде висит колбаса, которую очень хочется, если не съесть, то хоть кусочек попробовать.
Я долго и упорно выжидала время, чтоб пройти не заметно в кладовую. В мыслях было лишь одно: «ну хоть немножко откусить». Было очень стыдно, и я не решалась. Наконец, вполне несознательно, все же схватила соблазнительную «палку» и было уже поздно отступать. Отломив второпях кусочек грамм на 70, я убежала за дом, на ходу жуя и давясь от страха и наслаждения.
А через некоторое время была обнаружена пропажа. Боже, сколько было шума и крика! Мама, со злостью бросив продукт на пол, очень ругала нас, в роде того, что мы нехорошие и подлые.
Я же тогда, так и не созналась в содеянном. Все думали, что это дело рук среднего брата, Амантая, так как ему по жизни ни подлости, ни эгоизма было не занимать, он в свою очередь, конечно же, думал на меня.
Однажды родители вместе со мной, тогда еще малышкой, пошли в гости к своим друзьям Морущенко. Возвратились домой поздно. Оставшиеся дома дети уже спали.
Нашу бабулю почему-то раздражали такие похождения, хотя жила она отдельно от нас, а отец мой по мере возможности всегда ей помогал. Во время нашего отсутствия бабушка зачем-то надоумила Нуртая напакостить родителям, что тот и сделал, не задумываясь с превеликим удовольствием.
В дальней комнате стоял недавно купленный у соседей старенький шифоньер, который я считала супер вещью. Вот на его-то дверце братец и выразил гвоздем все свое недовольство. Кроме того, он выбросил в помойное ведро мамины касешки (пиалушки), что были памятью о ее покойной матери.
Я стояла и смотрела на это молча, но с большим сожалением и огорчением. Мама тоже была расстроена, но было тихо, никто не стал ругать и упрекать бабушку и Нуртая, а я своими маленькими ручонками пыталась отмыть посуду, как могла и еще долго смотрела на дверные царапины, которые со временем отец более-менее замазал полировкой.
В доме продолжалась обыденная жизнь. Родители очень рано вставали, отец чистил двор, заносил в дом дрова и уголь, чистил сараи, кормил скотину. Мама топила печь, готовила завтрак на скорую руку, в лучшем случае это была жареная картошка. Ну а мы наперебой с Амантаем, пытались поскорее позавтракать, потому, как после его зверского аппетита и скорости, был риск полуголодным идти в школу с испорченным настроением. А ему было просто плевать на всех и на все, он жил своим умишкой только для себя, злобным и гадким, нас с ним никогда не брал мир. В памяти лишь одни постоянные оскорбления в мой адрес. Я для него была никто и ничто. Попросту, при всех, и при родителях тоже, он запросто называл меня толстой, жирной, тушей безобразной, его нечеловеческой ненависти ко мне не было предела.
В свою очередь и я, тоже ненавидела братца, желая в душе ему всего самого наихудшего.
А однажды, просто захотелось вообще избавиться от него раз и навсегда, но, не зная, как это сделать, подложила ему в постель иглу. Походив и подумав весь вечер, что мама будет страдать, изменила свой план, поймав себя на мысли, что все решится само собой.
Но в душе было очень досадно, от того что отец не пресекал вовремя, отвратительное поведение сыновей, не делал им замечания. Одним словом, воспитания-то ни какого и не было. Хотя родителей тоже можно было понять, им было очень тяжело и просто не до нас.
Помнится, я еще дошкольница, как и обычно, иду в район площади, к своей бабуле. Мои ноги сдавливают старенькие и уже совсем тесные сандалии. Каждый шаг причиняет боль, в голове единственная мысль - снять башмаки и идти босиком, хоть будет и стыдно. Возможно, вокруг подумают, что малолетка просто бродит босой, потому что тепло. Дойдя до дома бабули, огорчившись ее отсутствием и подумав, что она ушла торговать на базар, я зашла в общественный деревянный туалет, что стоял рядом, как бы по нужде, и с превеликим удовольствием скинула с ног ненавистную обувку. Возвращалась домой бодрая и довольная, предоставив отдых сдавленных ножкам, на ходу сочиняя оправдания перед мамой. Хотя особо придумывать было нечего. Просто вернувшись босой, я сказала, что сандалии больно сдавили ноги, они мне давно малые. Мама вовсе не ругалась, сама об этом прекрасно понимая. Новую обувь я уже не выбирала, просто радовалась тому, что имела.