Азиман

И мне пора ― вызволять у Ститхи недоеденную Светку… И разбираться с внезапной волшебной войной, свалившейся мне на голову.

Света, отмылась, переоделась в халатик и старые шлепанцы, и теперь сидит за столом, держит двумя руками большую кружку с крепким чаем. Перед ней плошечка с вареньем, рядом лежит хлеб, нарезанный толстыми ломтями. Очень свежий.

Напротив сидит Азиман, болтает ложечкой в своей кружке, говорит тихо и спокойно.

― Ведь, в сущности, никто толком не знает, что такое магия. Что можно сделать с её помощью. Какую она берет оплату. Как объяснить то, чего сам не понимаешь? Или только догадываешься и надеешься, что угадал правильно?.

― Вот ты и не сказал…

― Ну, извини, я в самом деле не ожидал, что все так повернется.

― Ты же вроде бы, я так поняла, прорицатель?

― Ну, не совсем, но около того, да. Просто чтобы что-то увидеть, надо посмотреть. А смотреть в будущее на каждый шаг ― ужасно утомительно.

― Значит, ты заглядывал на наше будущее? И что ты видел?

Азиман задумывается, молчит. Потом говорит.

— Слишком много того, что может легко поменяться, в тех или иных условиях. Вот, как сейчас, например.

— А что, все-таки, случилось?

— Ну… Я почуял, что мне грозит какая-то серьёзная опасность. Но решил, что моей обычной осторожности хватит. За что меня, кстати, ругал Страж.

— Страж — это дракон?

— Да, он Страж Покоя Императора. Так вот, на меня напал какой-то тип, выстрелил из пистолета, раздробил мне кисть… Я убежал…

— Но рука выглядит совсем здоровой…

— Страж меня исцелил. Он, в сущности, неплохой парень, но со своими странностями. И вот за это исцеление я ему задолжал. Он изъявил желание играть в шахматы, и я всю ночь играл. Я не мог отказаться, потому что Страж мой учитель, исцелил меня, да и в целом, настолько близок к тому, чтобы быть другом, насколько это возможно для древнего дракона, сторожащего непонятный Покой непонятного Императора.

— Твой этот самый “друг” чуть не сожрал меня! — Света содрогается всем телом.

Азиман отхлебывает из своей чашки.

— Моя вина. Мне нельзя было оставлять открытым проход. И ключ хранить под крыльцом, пожалуй, неразумно.

— Или надо было объяснить мне все, не дожидаясь таких приключений.

— Надо было, но все как-то откладывал…

Света медленно пила чай и молчала.

Азиман внимательно смотрел на неё и молчал.

— Женя… или не Женя?

— Как тебе больше нравится.

— А кто в тебя стрелял?

— Какой-то мерзавец. Он похитил душу одной девочки, а я отцу рассказал, как её достать обратно. А похититель расстроился. Но, к сожалению, он защитился… защищен от моего зрения. Стрелял не сам, кого-то то послал. Рассказал обо мне достаточно, чтоб тот стрелял первым дело в руку с мелом, а не в голову, например.

― А если бы стрелял в голову, то что, ничего бы не вышло?

― Вышло бы, конечно, ― Азиман улыбнулся, и почему-то при этом в лице появилось что-то драконье, ― но он испугался, что я что-нибудь наколдую и выстрелил в руку.

― Коль, привет. Ага, встретился. Слушай, давай поговорим где-нибудь толком, ты как? В обед? Хорошо. Я подъеду через полчаса, подожду тебя.

Отключил телефон, вынул платок, утер пот со лба.

Немного нервное утро, точно. Спокойный молодой человек, по виду студент-филолог, чистенький, аккуратненький, только помятый слегка, как после ночи рассуждений о тонкостях словесности, задержался минут на пять с открытием своей конторы, зато сразу продемонстрировал способности, угадал имя… А потом… это было шоу? Или его в самом деле долбанули прямо из его ноутбука?

Неприятно… Как бы не оказалось, что этот “художник” нам не по зубам…

Евгений не спеша шагал по улице, решил прогуляться. До условленной встречи с Коляном оставалось ещё больше часа, на работе он велел звонить только в крайних случаях, можно было спокойно подумать.

С центральной и шумной улицы свернул во дворы. Девятиэтажки, детские площадки, гаражи…

Интересно, вот такое место должно быть удобным для “художника” — закуток за гаражами, вокруг множество людей, но все заняты своим, никто ни на кого не обращает внимания. Кажется, что ты в безопасности, ведь люди же вокруг, а на самом деле…

Эта мысль словно что-то взвела внутри. Пара детей играет между гаражами. Прятки? Похоже.

На стенах рисунки. Надписи.

Ценная информация о том, что Танька шлюха. Сообщение, что Цой жив, очень рад за него. Корявое, но старательное изображение женского тела с сиськами, ни головы, ни ног. И рядом же солнышко, нарисованное мелом. Солнечный круг, небо вокруг…

Дерево, домик, солнышко. Мальчик любуется картинкой, похоже, думает, не пририсовать ли чего нибудь…

Домик? Пружина внутри напряглась до предела.

Домик…

— А ну, малец, брысь отсюда!

Пацан оглядывается на странного дядю и убегает.

Женька подходит к стене гаража.

Ну, точно, рядом с домиком какие-то буквы. Издалека похожи на кривые-косые буквы, но вблизи ясно, что это просто другие знаки. Незнакомый алфавит, или вообще просто рисунки…

Женька провёл рукой по стене, коснулся пальцами дверцы…

И дверь открылась.

— Заходи, малыш, поиграем…

Женька стоял на солнечной полянке, перед кривым, но ярким и праздничным домиком. Дверь открыта, внутри никого.

Оглянулся.

Вокруг странная муть, неприятный на вид туман.