Страница 66 из 76
- Там есть одна девушка. Она учится в пансионе. Такая синеглазая, с волнистыми волосами. Я думаю, ты её видел. И почувствовал, что с ней что-то не так.
Я кивнул. Не раз и не два я вспоминал о ней, пытаясь понять, что мне даст её разоблачение. Даже если я скажу о ней Креденце, и он ею заинтересуется, и она любыми правдами и неправдами окажется в руках Ордена, без Валентина смысла в девчонке не будет, как бы мой демон не боялся её. Только Валентин сможет сказать, будет ли она нам полезна.
- Ты ведь так и не рассказал о ней моему отцу. Значит, Валентин просил тебя молчать о ней. Если бы он не сделал этого, ты бы обязательно о ней рассказал, просто чтобы выслужиться.
Я снова кивнул. Пусть щенок говорит, пока не скажет всё, что хочет. Мне нужно знать как можно больше. Я весь превратился в слух, хотя внешне интереса никак не проявлял.
- Я попросил Нокса защитить её от моего отца. Она не должна стать ещё одной его подопытной. Её боятся демоны, значит, она тоже может быть экзорцистом. И вполне может быть, по той же причине, что и вы с преподобным. Вот только никто не знает, насколько сильный демон находится в ней. Даже Нокс пока этого не знает. Он говорил мне, что отправится перед Рождеством в Лондон, чтобы узнать побольше о природе её дара. Он сказал, что люди Короны могут знать о таких, как она.
- Ты можешь быть спокоен, Ромео. Креденце не узнает о твоей Джульетте. Я обещал Валентину хранить эту тайну.
Но только пока мне это выгодно.
А пока пускай Валентин узнаёт всё, что нужно. Чем больше он узнает о даре этой странной девчонки, тем лучше. Возможно, с помощью неё удастся снова привязать его к ордену, если она окажется здесь, он никуда не денется. Ох уж эта господская привычка обзаводиться подопечными, сирыми и убогими!
Щенок был прав: Креденце желал возвращения Валентина в орден. Я не смог заменить ему моего друга. Да это никто не смог бы. Мне не хватало сил, не хватало знаний, я плохо обучался, а молитвы и магические формулы вылетали из моей головы буквально сразу. Но я остался единственным одержимым экзорцистом, и это имело вес в глазах обычных служителей ордена. Я стал для них, преданных своему делу, отдавших ордену и Креденце свои жизни и силы, новым Валентином. Но я не обладал и десятой частью его ума и мудрости. И Креденце это видел.
Служители шли ко мне за советами, за помощью, просили объяснить им какие-то путаные моменты в трактатах. Да я и сам не понимал сотой доли того, что понимали они! Чем я мог им помочь, что я мог объяснить? С умным видом я нёс какую-то чушь, которой они внимали, будто откровению. И чувствовал себя редкостным глупцом.
Я проводил обряды, когда это требовалось, но пользы от меня было не больше, чем от остальных членов Ордена. Как-то я заикнулся по поводу того, что, возможно, если и мне принять сан, то я смогу лучше контролировать своего демона, но Креденце лишь брезгливо скривил губы. Он сказал, что меня, неотёсанного, слабого, к тому же без бумаг о получении образования и поручительства священников никогда не рукоположат. Рукополагают в двадцать пять, ждать осталось недолго, но вот нужно ли? Я и сам знал, что быть священником не хочу, в моей душе нет ни капли смирения и почтения.
Но всё-таки я смог пригодиться Ордену, принести ему пользу.
Однажды глава вызвал меня к себе в кабинет. Это тёмное помещение с высоким потолком, гулкое, холодное, всегда меня нервировало и вызывало желание поскорее уйти. Креденце сидел в кресле у самого камина, оранжевые и алые всполохи танцевали на его лице, придавая его аристократическим чертам демонические черты. В тот вечер он и сам был похож на одержимого.
- Входи и закрой дверь. Нас никто не должен слышать.
Я прикрыл дверь и запер её на ключ. Креденце перевёл взгляд с огня на меня, испытующий, пристальный, и мне стало не по себе. Неужто он прознал, что я скрываю о нём информацию о странной девчонке из пансиона? Он странно напряжён, сосредоточен, но ни одной чёрточкой не выдаёт своего настроения. Чёрт бы побрал эту знать с её выдержкой и холодностью! Только беднота умеет жить, радоваться, злиться, чувствовать, а эти глыбы льда всю жизнь только и делают, что скрывают друг от друга и себя самих эмоции и чувства.
- Ты уже заметил, что без Валентина ты – ничто. Ты жалкий, глупый, ограниченный. Всё тот же оборванный безграмотный мальчишка, который стонал на полу в часовне. И держу я тебя при себе лишь потому, что он до сих пор переписывается с тобой, поддерживает дружескую связь, - заметив, как я изменился в лице, Креденце хищно улыбнулся, - думал я этого не знаю? Я всё вижу, Тристан.
Креденце поднялся из кресла и принялся мерно шагать по каменному полу. Звук его шагов отражался от стен и действовал на нервы. В который уже раз разглядывая главу ордена, до кончиков ногтей и до каждого приглаженного волоска воплощённого джентльмена, его модный дорогой сюртук, тонкую рубашку с шёлковым галстуком, изумрудные запонки, что, когда он приподнимал руки, светились злобным зелёным огнём, я лишь недоумевал. Богатый, влиятельный, проницательный человек развлекается тем, что наблюдает за работой экзорцистов, соревнуется с церковью за право обладания почти святым одержимым. Он ломает жизни одержимых и самих экзорцистов, жизнь своего сына в конце концов. Я видел много проявлений дьявола в разных обличиях, в разных делах, но в тот момент Креденце мне показался живым его воплощением.
- Я долго думал, как я могу вернуть его обратно. Он мне нужен, хотя бы для того, чтобы вернуть мой статус. Статус хозяина ордена экзорцистов, благодетеля, праведника, борца со злом. Не думай, здесь замешала не только моя гордыня, гордыня вообще смертный грех, ты ведь помнишь это? – он нервно постучал длинными, тонкими пальцами по подлокотнику, и я взмолился, чтобы неприятный звук наконец затих. - Сейчас Валентин работает на Корону, а они не отдадут его просто так. Слишком редкий экземпляр. Работоспособный, предприимчивый, всегда по щелчку пальцев готовый выуживать легионы бесов из самых грязных сиротских отродий. Я слышал, даже Ватикан заинтересовался нашим пастором Ноксом, представь себе. Но если он уйдёт по своей воле, они будут вынуждены его отпустить.