Страница 73 из 87
– Что? – спрашиваю я, Изабель разворачивается, и они с Кэсси смотрят на меня так удивленно, что я чувствую себя неловко.
Кэсси закрывает лицо руками, ее мокрые волосы подпрыгивают от всхлипов. Стою, как вкопанный. Как последний идиот. Мысленно ищу Клона в своем подсознании, бросаю клич, зову его изо всех сил, но эта тварь искусно умеет прятаться. Не выйдет. Снова оставит меня одного разгребать наши общие проблемы.
И я выдыхаю. Делаю несколько шагов вперед, и Изабель пропускает меня к Кэс. Не знаю, что заставляет меня делать это, но я вспоминаю Софи и думаю о том, какое мое действие она бы одобрила, что бы сказала делать. Если уж Клон не отвечает, то она должна, просто обязана ответить. И я слышу в голове ее голос.
Но не могу разобрать слов.
Опускаюсь на колени перед ней и накрываю ее ладони своими.
– Кэс.
Это страшно. Меня трясет, я сумасшедший, чокнутый, неуправляемый, но она так крепко держит мою руку, будто я способен ее вытянуть. Будто это она тонет, а не я.
– Просто меня, Кэс, – кладу голову ей на колени, и она зарывается рукой мне в волосы. – Прости меня...
Чувствую спиной взгляд Изабель. Он буквально просверливает меня насквозь, выжигают огромную кровоточащую дыру. Разламывает хребет напополам. Отравляет мысли. Оборачиваюсь, смотрю на нее, пытаюсь прочесть ее мысли по выражению лица, но не выходит. На нем ничего нет. Только взгляд, пристальный и нечитабельно глубокий. Слишком сложный для меня.
– Ник, – говорит Изабель тихо, едва слышно, и Кэсси тоже поднимает голову. Мы вдвоем смотрим на нее и не понимаем, почему в этом голосе так много холода. – Маргарет...
– Что? – мой голос срывается и становится неожиданно громким. – Что «Маргарет»?
– В ее жизни было два мужчины, не притворяйся, что не знаешь! Бэр – мой отец, понимаешь? – ее голос тоже срывается, и мы кричим друг на друга, не смотря на то, что раннее утро. Воздух между нами взрывается.
– Что ты хочешь сказать?!
– Миллингтон, Ник! Он твой отец!
Я рычу и ударяю кулаком в стену. Кэс закрывает лицо руками и снова плачет. Все рушится, все, к чему я только начал привыкать в Куитлуке, разрушается, складывается, будто карточный домик.
– Ты ничего не понимаешь! – мой голос срывается.
– Я все понимаю, Ник! Я все понимаю, – ее голос становится тише. – Мы слишком много ошибались, мы слишком многое сделали неправильно.
Она кладет руки мне на плечи, и первое желание – оттолкнуть ее, убежать, спрятаться, но я подавляю его. Мое тело расслабляется, и я дышу глубоко и с надрывом, силясь успокоится.
– Мы многое сделали неправильно, – повторяет она мягче.
– А мне что делать? – встревает Кэс. – Вы-то не беременные!
Я оглядываюсь и понимаю, что она действительно шутит. Что во всей этой бредовой ситуации губы Кассандры дрожат в усмешке, и Изабель тихо смеется. Мне становится легче, я тоже смеюсь, незаметно, глупо, с шумом выпускаю воздух изо рта и захлебываюсь в нем.
И когда мы успокаиваемся, все снова встает на свои места.
– Ты должна рассказать Чарльзу, – отвечает Изабель уже серьезно.
Кассандре не нравится этот вариант, она хмурится и отворачивается, ее лицо снова становится серым.
– Я не могу, – тихо отвечает она.
– Почему?
– Я... я не могу, – и смотрит почему-то на меня. Большими грустными глазенками, будто я должен сказать за нее, почему. И я сдаюсь.
– У Кэс не лучшие отношения с Миллингтоном.
– Я его ненавижу, – усмехается она.
– Но я же не заставляю тебя жить с ним! – восклицает Изабель. – Просто поговорить.
Кэс пожимает плечами и снова опускает взгляд. Она как бы говорит, что не собирается этого делать.
Ее глаза уже попросили меня, и я не могу им в этом отказать.
***
Со мной снова что-то происходит, но я не могу понять, что именно. Стою у зеркала в ванной, упершись руками в края раковины, и пол уходит из-под ног, большие квадраты кафеля расплываются, растекаются по всей поверхности пола и покрываются разноцветными кругами, что пульсируют у меня перед глазами. Что это?
Я не знаю.
Слишком сложно.
Тупая ноющая боль вонзается в виски и сбивает меня с устойчивого положения, переворачивая с ног на голову весь мир. Я отталкиваюсь от раковины и падаю, ударяюсь затылком о бортик ванны, вскрикиваю и пытаюсь унять сильную дрожь. Все вокруг меня мерцает и пульсирует.
Все... все...
– Ник! – голос, такой отдаленный, чужой, неестественно резкий. Чьи-то руки прорываются вслед за ним, но я не вижу ничего, кроме разноцветных полос, не слышу ничего, кроме утробного гудения.
– Ник! – голосов становится больше, они все тянутся ко мне, но я не понимаю, не могу понять, почему я так далеко. Как будто оказался в совершенно ином мире, заблудился на перепутье альтернативных Вселенных и промахнулся дверью.
Вымысел растворяет реальность...
Ник!
Доминик!
Роджерс!
Пожалуйста, пусть это прекратится, позволь мне вернуться, позволь...
Но вместо этого кто-то щелкает выключателем, и свет гаснет. Кто бы это мог быть?
***
– Ник, милый мой, ступай ножками! – говорит мама, но я ее не слушаю. Зачем? Ползти ведь куда веселее и удобнее. – Давай, малыш, иди к маме!
Я отворачиваюсь и смотрю прямо перед собой: здесь по длинной зеленой травинке ползет огроменный жук. Он кажется мне намного более интересным, чем то, что требует эта женщина.
– Ник!
Я смотрю на нее с секунду, потом снова отвлекаюсь на какого-то жука, и она тяжело вздыхает.