Страница 3 из 87
Кажется, я превращаюсь в светящуюся лужу надежды на полу. Меня трясет в предвкушении: я скучала слишком долго.
И вот, фигура вырастает на пороге. Улыбается. Молчит. Выжидает. Снимает куртку. Медлит. Издевается.
А глаза цвета океана продолжают смотреть мне прямо в душу.
Александр.
Бомба замедленного действия взрывается раньше времени, сердце гулом стучит в висках, я снова зависаю в воздухе, но на сей раз прильнув своими губами к его холодным с мороза губам. И снова смеюсь.
– Я скучала.
– Не так сильно, как я.
Сгребаю в охапку оставшиеся силы, веду парней на кухню, смеюсь над шутками Хэла и снова слушаю лестные для будущего слова.
– Люди начинают возвращаться в города.
– Отстраивают заново.
– Правительство активно спонсирует их возрождение.
– Штамм проиграл.
Но я все равно не верю. Продолжаю смеяться и улыбаться, будто это действительно правда.
Пытаюсь запихнуть паранойю поглубже. Не сейчас. Не сегодня. Отложим Армагеддон на завтра, может, так будет легче.
***
– Алекс, куда... – чувствую, как мою руку снова тянут, – куда ты меня ведешь? – парень загадочно улыбается и ничего не отвечает, продолжая тащить непонимающую меня к выходу.
Он смеется, поворачиваясь ко мне и протягивая длинный лоскут черной ткани.
– Придется завязать глаза. Это сюрприз.
– Что? Какой сюрприз? О чем ты? У меня аллергия на неизвестное.
– Садись в машину, – смеется он. Я чувствую, как искренний смех из темноты щекочет подушечки пальцев, и вздрагиваю. Это прекрасно. – Тебе понравится, обещаю.
Мы очень долго едем по запорошенной только что выпавшим снегом дороге. Она несется впереди прямиком на нас, а мы несемся на нее, и я чувствую холодный ветер скорости на своей коже. Но по-прежнему не вижу ничего.
Алекс вытаскивает меня из машины и ведет куда-то. Я слышу женский смех, чей-то третий, незнакомый мне, и голос бросает:
– Развлекайтесь, птенчики.
Я шарю по темноте руками, и Алекс направляет их в нужную сторону. Я хватаюсь за какую-то перекладину.
– Держись крепко, – шепчет он мне на ухо, и мурашки бегут по коже.
Я слышу лай. Секунду спустя Алекс легким движением снимает повязку с моего лица, и я щурясь привыкаю к свету. Собачья упряжка срывается с места, и мы летим.
Он расставляет мои руки в стороны, как в чертовом «Титанике» и тоже смеется. Мороз щиплет кожу на лице, снежинки колют щеки. Я чувствую себя птицей, настоящей северной птицей, обретающей крылья.
– Боже! – кричу я и чувствую, как холод забирает у меня голос, оставляя лишь надрывный хрип, но я все равно продолжаю вскрикивать от восторга. – Это потрясающе!
«Я живу», – хочу крикнуть я, но с губ срывается что-то неразборчивое.
«Вирус забрал у меня все, но подарил мне жизнь», – и слезы брызжут из глаз от морозного ветра и не только.
«Я влюблена», – кричу во все горло, и мир уже лежит у моих ног, разворачивая все новые тайны на своих картах.
Холод сводит конечности, и я уже не чувствую ног, рук и щек, они становятся деревянными, чужими и отмершими кусками меня, но внутри все горит. Упряжка останавливается, и мы уходим. Я оборачиваюсь и вижу, как несколько мужчин отвязывают собак и забирают назад.
Перед нами лес. Огромный, могучий лес у подножия аляскинских гор.
– Как тебе? – улыбается Алекс, а я не могу ответить, открываю рот, закрываю снова и давлюсь хрипом севшего голоса.
Мы идем еще долго, все глубже и глубже в лес, пока перед нами не вырастает одноэтажный деревянный дом, как нарисованный в этом хвойном великолепии, окружающем его. Алекс все тянет и тянет меня вперед, и я смеюсь, и я плачу, и я не понимаю, сон это или реальность.
– Это мой рождественский подарок, – говорит он, будто читая немой вопрос на моем лице.
Я киваю и бегу за ним, кидаясь снежками. Мы ворочаемся в снегу как дети, облепленные им с ног до головы, мы деремся и кувыркаемся на лужайке у дома. Мы живы, и наконец-то я чувствую это.
В доме тепло и уютно, хотя все внутри заделано под старину. Краска на стенах обшарпана и забита всевозможными надписями, но это не делает дом хуже. Это говорит о том, сколько людей побывали здесь до нас.
– Излюбленное место для тех, кто хочет отречься от всего мира и скоротать вечерок-другой в глухом лесу, – говорит Алекс.
Я улыбаюсь и остаюсь одна в комнате, разглядывая надписи.
Всю ночь мы смеемся, деремся, целуемся, занимаемся любовью, смотрим фильмы и дарим друг другу подарки.