Страница 181 из 211
«Но зачем теперь Шепчущим эти ископаемые? Неужели они хотят пробудить камни?».
Он нахмурился, рассматривая одну из колонн глубинным зрением. Капля силы, такая малая, что её едва было видно — резервуары пусты. Волосы зашевелились, когда он представил, сколько энергии понадобится, чтобы вновь заставить колонны сиять, как прежде.
«Откуда им взять столько? В городе, где о магах слышали лишь как о редких гостях, а самый простенький магический товар продаётся, как диво невиданное? А главное — зачем они так страстно хотят заполучить девушку?»
Одна из дверей отворилась. Но не так проворно, как у Гросса. Медленно, словно её отрывал смертельно больной доходяга.
В зал вошли четверо. Первым появился молодой послушник секты. В одной руке он нёс мешок, а второй продолжал толкать тяжёлую дверь. Следом вошёл укутанный с головы до ног в чёрный балахон высокий, широкоплечий и худощавый мужчина. Лицо его пряталось под глубоким капюшоном, а руки скрывали тканевые серые перчатки.
«Должно быть, это и есть хвалёный Верховный жрец. Ну, наконец-то он соизволил со мной встретиться. А то со вчерашнего дня мурыжат, как какого-то бродягу, — Гросс подавил клокотавшую ярость обиженного воина. — Теперь он мне всё выложит, и только пусть попробует промолчать — клянусь всеми богами, я ему все кости переломаю!»
В зал вошли ещё двое, разодетых по последней моде герберских аристократов. Голубые камзолы, расписанные яркой вышивкой с цветочными мотивами, штаны из тонкого хлопка и забранные в хвост волосы. Тот, что был помоложе, носил лёгкий меч в золочёных ножнах. Едва мужчина увидел Гросса, руки, облачённые в белые перчатки, соскользнули на рукоять.
Второй, с фигурой воина, носил не только меч, но и лёгкий кожаный доспех поверх вычурного наряда. Гросс узнал его. Именно с его людьми он так проворно разобрался в переулке, когда напали на Лаэтхасэ и Марису.
Он недобро улыбнулся, обнажая кривые зубы. Холеный рыцарь, похоже, не узнал Гросса — или делал вид. Мужчина обернулся к своему спутнику и что-то прошептал.
— Жрец! — взревел Гросс. Мужчина в балахоне замер и, склонив голову набок, обернулся. — Сколько ты меня будешь держать в неведении? Я сделал, как вы хотели — привёл девчонку, а теперь, как крыса, скитаюсь по подземелью. Не твои ли люди обещали мне лучший приём? А теперь и кружки хмеля не дают!
— Кто тебе обещал? Уж точно — не я, — в голосе послышалась усмешка.
Гросс угрожающе двинулся на жреца. Тот не шелохнулся, а вот пугливый аристократ оголил меч и замер у двери. Его спутник встал, перед ним, показывая готовность принять бой.
— Как ты видишь, у нас нет дворцов и перин, мы — такие же крысы подземелья, как и ты. Но я вознагражу твоё терпение, после того, как ты ответишь на вопрос. Ты примкнёшь к нам?
Гросс остановился.
«Ни к кому примыкать я не собирался. Господа возложили на меня другую миссию, и подвести их я не могу, даже если захочу. С Шепчущими связался только ради любопытства».
Пока он размышлял, аристократ успокоился и убрал меч в ножны. В компании с телохранителем он подошёл к ближайшей колонне и с видом хозяина, углядевшего пятнышко на новом ковре, стал рассматривать самоцветы. Послушник Камиль Дор обосновался позади Гросса. Бухнул на пол мешок, постелил кусок тонкой свиной кожи, и начал аккуратно извлекать содержимое мешка, укладывая вещи на застеленный участок; выставил адамантовый кубок, обрамленный крошечными кристаллами кварца, и несколько кристаллов побольше, в форме башенок.
— Не знаю, — глухо ответил Гросс, косясь на сектанта. — Прежде чем решить, я хочу узнать, кто вы такие — и что затеяли. За этим я тебя жрец и искал. А то никто в этой крысиной норе ничего ответить нормально не может.
— Разумеется. Мы стараемся не болтать кому попало о наших делах. Скажи, что ты сделаешь, если тебе не понравиться мой рассказ?
— Уйду! Но болтать никому о вас я не буду, не в моих принципах это. Ты сам подумай: стал бы ты примыкать к тому, кто не разделяет твои идеалы?
— И какие твои идеалы? Быть может, мы не такие уж и разные.
— Я воин старой закалки. Я уважаю силу. Если я даю слово, то всегда держу его. Мне не по душе, что вы преследуете женщину! И смертоубийства. Они полны подлости! Позор для настоящего воина — вот так обрывать чужую жизнь.
— Ты говоришь про подлость, а сам обманом заманил сюда служанку, — усмехнулся жрец. — Так поступают настоящие воины?
— Это другое! — гаркнул Гросс. — Твои шавки не говорили, что она станет пленницей!
— Ну-ну, не горячись. Разве воину пристало оправдываться? — примирительно развёл руками жрец. — Есть вещи выше глупых идеалов и понятий о добре и зле. Есть цели, ради которых можно преступить любую черту. Преданность, любовь, дружба — всё имеет свою планку. И когда перед тобой появляется истинная цель, такая далёкая и — на первый взгляд — недостижимая, остаётся два пути. Первый — продолжать киснуть в болоте прежней жизни и ждать часа, когда твои идеалы растопчут, как подножную грязь, заставят прогнуться под систему, уничтожат мечты. Когда отвернуться друзья, и спасённые тобой воткнут в тебя ножи — вместо благодарности! — мужчина перевел дыхание. — Второй — подняться выше, найти силы, суметь овладеть истинным могуществом, тем, недостижимым… И когда ты оглянешься назад — поймёшь, как ничтожен ты был раньше — и как велик стал сейчас. А идеалы — такие же предатели души, как и жадность, похоть, и другие пороки. Они запирают тебя в клетке, лишают свободы, не дают развиваться. Что ты выберешь: быть домашней собакой на цепи — или волком на воле?