Зомби по-русски

- Уйдемте отсюда, пожалуйста... Я не могу объяснить... чувствую, что моему мальчику грозит опасность!

- Конечно, Маша. Я согласна с Вами — нельзя здесь оставаться.

- Дождемся следующего рассвета и пойдем, - донесся ленивый голос с лежанки, построенной из стульев. Я взглянула на плотного мужичка с ярким румянцем на полных щеках. Его невозмутимый вид откровенно раздражал. Решительно беру мальчика на руки.

- Кто хочет оставаться — оставайтесь, тем более кое - что из еды мы принесли. Потом сами добывайте - огороды и по соседству есть. Только не суйтесь в общину — там не все так просто.

Поворачиваюсь к Максу. Тот уже на своем посту. Его напряженный вид мне не нравится.

- Ты с нами? - слова застревают в горле, как не прожеванный сухарь.

- Поздно... Они уже в конце улицы... Скоро здесь будут... Бери ребенка и беги!

- А ты? - сердце сжимается в трепещущий комок.

- Я постараюсь задержать их... - привлекает меня к себе и пристально вглядывается в лицо. От его взгляда, скользящего по моим губам, становится жарко.Сердце начинает бешено биться о грудную клетку. В ногах чувствую слабость. Но нет. Он не решается поцеловать меня и с сожалением выпускает из рук. Я благодарна ему за это. Не время сейчас и не место. Нельзя быть слабой - нужно спасать ребенка...

- Встретимся у нашего «Бобика» на рассвете, - слышу за спиной, прежде чем выскочить из дома с малышом на руках. Мария не отстает. Пробираемся через огороды подальше от злополучного дома. Внезапно послышались выстрелы. Понимаю — уже никогда Макс меня не поцелует. Эта мысль болью отдается в сердце, словно это в меня сейчас выпустили раскаленную пулю. Убыстряем шаг. Малыш не думает просыпаться. Хоть в этом повезло! Рядом доносятся истеричные всхлипы Марии.

- Они догонят нас и убьют! - различаю еле слышные слова сквозь рыдания.

- Прекратите, Маша! Мы не сдадимся так просто! - руку холодила все та же капарулька — подняла по пути.

Почти вышли из деревни. Осталось пересечь последний участок. За спиной вновь послышались выстрелы и безумные выкрики преследователей. Я обернулась. К нам неизменно приближалась толпа безумцев с вилами, граблями и ружьями в руках. Их лица не выражали ничего, кроме непреодолимого желания вырвать из наших рук вожделенную добычу — мальчика! Дожидаться, когда они это сделают не стали — рванули из последних сил через заросший шафраном огород. Ноги путались в высоких жестких стеблях. Пару раз чуть не растянулась на земле, но Мария успевала вовремя поддерживать. Выскочив на дорогу, мы ринулись в лес. Не разбирая дороги, несемся вглубь меж молодых сосенок. Треск веток и топот многочисленных ног раздается все ближе. Нас догоняют! Отчаявшись, сворачиваю в сторону небольшой речушки. За ней простираются густые заросли ивы, среди которых есть больший шанс скрыться от преследования. Течение, к счастью, оказалось не очень сильным. Преодолев почти середину реки, вновь слышу крики. Оглядываюсь и с ужасом вижу, что несколько мужчин уже слишком близко! Без труда различаю хищную радость в их глазах. Жадные руки тянуться к спящему ребенку, но тут же встречают яростное сопротивление: металлические когти капарульки беспощадно впиваются в податливую плоть, оставляя на протянутых руках глубокие царапины. . Искаженные болью и яростью лица не сулят ничего хорошего. Преследователи на миг отступают, но тут же вновь бросаются на меня. Замечаю, что Марии рядом нет, видимо, отстала где-то в лесу! Мне предстоит одной противостоять шайке сектантов всего лишь с капарулькой в руках! Слишком близко не подходят – железные когти по нраву не пришлись. Отвечать им нечем – бросили оружие и вилы на берегу, чтобы скорее добраться до нас с малышом. Чувствую - пытаются взять в кольцо, загоняют, как дикого зверя. Отчаянно машу своим орудием и пытаюсь отступать, не глядя, куда шагаю. Неудивительно, что вскоре нога срывается со скользкого камня на дне, и я начинаю валиться на бок! В голове проносится отчаянная мысль: Всё! Конец! Оглушающие выстрелы сопровождают мое вхождение в толщу воды. Зажмурив глаза, задерживаю дыхание...

Больно ударяюсь о дно плечом, которое тут же пронизывает обжигающая боль, затем спиной. К счастью, при падении удалось повернуть малыша так, чтобы его лицо оставалось на поверхности, а мое тело смягчило удар. Но, очутившись в холодной воде, он проснулся. Я поспешила встать на ноги, поднимаясь над поверхностью реки. Вода вокруг окрасилась в алый цвет. Но кровь не моя и не плачущего ребенка! На поверхности колышется тело одного из преследователей! Чуть поодаль — еще один скользит вдоль течения, оставляя багровый след. Остальные —в панике несутся обратно к берегу. На трясущихся непослушных ногах продолжаю свой путь к противоположной стороне. На берег помогают выбраться две пары рук... Оказавшись на земле, в беспамятстве валюсь, поглощенная беспросветной тьмой.

..

С трудом разлепляю налитые свинцом веки. Вокруг тьма и тишина. Ноздри щекочет пряный аромат трав и меда. То, на чем покоится мое бренное тело, мало похоже на обычную постель. Судя по ощущениям – матрас, подушка и даже одеяло набиты сеном или соломой. Прислушиваюсь к себе и убеждаюсь, что здорово приложилась о каменистое дно. Чувствую себя разбитой. Осторожно двигаю руками, затем –ногами. Несмотря на ноющую боль, понимаю - кости целы. Только сердце все равно тревожно трепещет в груди. Удалось ли нам с малышом спастись или попали в ситуацию похуже? Прислушиваюсь в тишину, пытаясь уловить хотя бы звук, свидетельствующий о присутствии ребенка. Но тишина давит на сознание, как крышка гроба.

Терпение не мой конек. Так что не стала ждать рассвета и попыталась подняться. Но острая боль в плече заставила со стоном вернуться в исходное положение.

Моя попытка не осталась незамеченной. Послышался приглушенный кашель где-то за стеной, под тяжестью поднимающегося тела заскрипели пружины панцирной кровати. Кто-то приближался, шаркая ногами. Чуть погодя, в стене открылся светлый проем. В нем возникла кряжистая фигура в теплом байковом халате и с керосинкой в руках. Скудный свет керосинки показался мне просто ослепительным. Тем не менее, мне удалось рассмотреть бревенчатые стены небольшой комнаты со скудной обстановкой и незнакомца. Невысокий, но коренастый мужичок лет шестидесяти. Приятное лицо, с седыми кустистыми бровями, пышными усами и аккуратной белоснежной окладистой бородой. За стеклами очков в тонкой серебристой оправе сонно моргают васильковые глаза. Осторожно подходит к моей лежанке и наклоняется надо мной, сощурив близорукие глаза.

- Очнулась, сердешная? – ласково обращается ко мне и кладет на лоб сухую горячую ладонь. - Лихорадка отступила, идешь на поправку. Пить хочешь? – догадывается прежде, чем я открываю рот. Мне остается молча кивнуть. Через несколько минут незнакомец, поддерживая меня в полусидящем положении, подносит металлическую кружку с теплым травяным отваром. Его горьковатый вкус бодрит и утоляет жажду.

- Мальчик… где он? – собственный голос кажется чужим из-за возникшей хрипоты. Падение в холодную воду не прошло даром. Мужчина осторожно опускает меня на подушку.

- С мальцом все нормально, не гоношись. Сюда эта шушара не осмелится сунуться. Вот поспишь до утра, а там и поговорим…

Не дожидаясь ответа, мужичок удалился, оставив меня в темноте наедине со своими тревожными мыслями, которые, как будто только этого и ждали – накинулись роем. Не давали мне покоя сомнения – действительно ли ребенок в безопасности. Потом запульсировали в голове предположения – где сейчас может быть Мария. Надеюсь, не попала в руки к сектантам. Ну и на десерт обрушился шквал запоздалой скорби по Максу. Пока все чувства были направлены на стремление спасти малыша от детоубийц, просто некогда было осознать весь ужас произошедшего. Теперь же боль потери навалилась на меня всей своей непереносимой тяжестью, стиснула горло стальными пальцами, не давая свободно вздохнуть. Чувствую, начинаю задыхаться… В панике начинаю метаться в постели. Хотя бы один глоток воздуха! Кажется, что грудь сейчас разорвется и сердце вырвется наружу! Но вырываются слезы и глухие рыдания, оросившие мое истерзанное утратой сердце. Со слезами пришло небольшое облегчение, а затем подошло время упреков и самобичевания. Как могла быть рядом с человеком большую часть своего времени и не замечать его чувств, и еще более странно – игнорировать, заглушать свои собственные?! Теперь ведь не вернешься назад, не исправишь! А может… Слабая надежда шевельнулась в воспаленном от горя сознании. Я слышала выстрелы, но не видела Макса мертвым! Что если он все еще жив? Может ранен, но жив?! Истерика мгновенно улетучилась и освободила место здравому смыслу. Почему я решила, что он мертв?! Нужно только дождаться рассвета… Чтобы быстрее – нужно уснуть! Цепляясь за эту мысль, я успокоилась и не заметила, как провалилась в глубокий сон.