Сон-да-Ветер

Двое. Смотритель и его нареченная. И золотистое сияние меж ними, как шарик в ладонях Сомнии и Творца на самой первой картине. Это ребенок. Первый ребенок в истории этого мира, который родится в союзе Смотрителя и смертной женщины. От золотистого шарика разбегаются во все стороны радужные пульсирующие нити. Миг – и нить причудливым узором вплетается в яростно пляшущую огненную завесу, заставляя ее опадать. Миг, и нить проходит по краю пенных волн, стягивая их в мерно колышущееся покрывало. Миг, и она вплетается в раскачивающиеся кроны вечнозеленых деревьев, и те вновь устремляются ввысь, неподвижные и величественные. Миг – и раскручиваются спирали вихрей, уже готовых стереть с лица земли все живое.

Нить все раскручивается, пронизывая и прочно сшивая все прорехи материального и стихийного мира. Ребенок, которому предстоит спасти мир, избавив его от новой войны обезумевших стихий. Значит мы, Смотрители, не справимся с новой силой? Значит, после явления третьей луны нас ждет катастрофа? Я понимаю, что не решаюсь сформулировать главный вопрос. Отгоняю видение, как назойливое насекомое. В иной ситуации я бы только обрадовался известию о том, что мне уготована радость отцовства. Но не сейчас. Но не так. Кому по плечу ноша подобного предсказания? Предсказания о том, что его ребенку уготована роль спасителя мира!

Растерянный, я выхожу из галереи, но даже поток свежего прохладного воздуха не в силах вернуть мне стойкость духа. Игнис уже ждет, положив ладонь на знак Смотрителя. Я знаю, он томится от неведения, ведь узнавать – это главная движущая сила в его жизни. Но он не спросит, а я не скажу. Знание, предназначенное лишь мне. Главное испытание. Что, интересно, увидел каждый из них в последней нише? Этого мне тоже не узнать.

Клятву и слияние мне хватает сил провести, не нарушив ни словом, ни жестом. А потом я улетаю. Улетаю впервые птицей, а не потоком, надеясь, что боль в крыльях поможет мне отвлечься от того стихийного ужаса, что поселился теперь в моей душе.

Оказывается, парить в воздухе и маневрировать, ловя восходящие потоки, не менее прекрасно, чем пребывать в стихии. К тому же, мне теперь доступные звуки – гул ветра, крики пернатых собратьев, удивляющихся странному новичку, а, когда снижаюсь, чувствую и размеренное дыхание океана. Блики на его поверхности мешают мне, и на мгновение я пугаюсь, что не смогу справиться с новым телом, в котором смещен центр тяжести. Игнис прав – эксперименты с перевоплощением физического тела открывают совершенно иные перспективы!

Я кружу и кружу над островом, пытаясь поймать подходящий момент, пока не вижу Бриза, вышагивающего от моего дома к берегу. Он поднимает голову и машет мне рукой, и тогда я снижаюсь. Вот и проверим, насколько безопасно будет мое обратное превращение. Бризу-то ничего не сделается, он и в мой поток научился встраиваться без особого ущерба. Зато я буду знать, сколько энергетической отдачи идет от моего нового облика.

Приземляюсь я не очень удачно, заваливаясь на бок и больно ударив колено, зато отдачи никакой практически, чуть трава шевельнулась. Бриз помогает мне подняться и, привычно обойдя приветствия, ухмыляется:

- Что, теперь будешь с совенком наперегонки летать?

- Очень смешно! Как дела дома?

- Да, хорошо все. Тихо. Никаких происшествий, не считая того, что совенок утащил у Ниры пирог, первый, который ей удалось не сжечь.

Я улыбаюсь, как же хорошо! Как мне не хватало вот таких вот маленьких повседневных радостей, не связанных ни с судьбой мира, ни с предстоящими испытаниями. Вспоминая о предсказании, мрачнею, хотя первая тревога за время полета и впрямь поутихла. В конце концов, не я ли решил придерживаться теории, что все видения будущего – лишь примерные ориентиры? Вот от этого и будем отталкиваться, а пока – забыть!

- Ладно, спасибо, что присмотрел за Нирой! Завтра созову в башню главных, потом залетай, много вестей накопилось!

- Когда ты уберешь эту дурацкую осень? Над башней вечно морось висит. Мне влаги и на берегу хватает!

- Ну, башня все-таки моя резиденция, не твоя, - каков же нахал, но обаятельный настолько, что я так и не решусь поставить его на место. – Пока все останется как есть.

- Пока что?

- Придет пора, узнаешь.

- Тайны, загадки, - гримасничает Бриз, но мне уже не до него. Я спешу к Нире.

Дом наполнен ароматом яблок и свежей сдобы, но на серебряном подносе посреди стола – лишь бесформенный кусок да рассыпавшиеся крошки. Похоже, отвоевать пирог у совенка не удалось. Все забываю спросить у Ниры, дала ли она питомцу имя. С учетом видения мне нужно научиться его вызывать к себе. Конечно, проще всего применить волшбу, но я хочу учиться у своей мудрой жены: если что-то можно сделать самому, то нужно делать.

Нира, заслышав мои шаги, спешит из спальни, но не бросается, как обычно, с объятиями, а замирает, словно не решаясь что-то сказать. У меня мгновенно екает сердце.

- Что-то случилось?

- Ты спрашивал, как Сомния признает наш союз? Сегодня ночью она дала знак.

И, рдея от смущения, Нира протягивает мне створку раковины-чаши, в которой мерцает золотистым сиянием крупная жемчужина. А я вижу только радужные нити, расползающиеся по последней картине, увиденной мной. И не могу подобрать слов.