Сон-да-Ветер

…Отец рассказывал, что в богатых домах срединного королевства заводят себе аквариумы. Выдувают из стекла глубокие округлые чаши, заполняют водой и выпускают туда экзотических морских рыбок. А поскольку моря там нет, то вместе с жемчугом караван всегда доставлял кристаллы, которые, растворяясь, превращают пресную воду в соленую, морскую. Отец даже рисовал мне на песке, как это выглядит, и мы вместе сетовали на жестокость людей и жалели рыбок. О том, что кто-то же доставил ранее и самих рыбок, я додумалась позже, но в нашем селении подобным не промышляли, отец бы не согласился на живой груз!

И сейчас я чувствую себя такой вот беспомощной рыбкой в аквариуме, только вода не внутри, а снаружи, не знаю, как это лучше объяснить. Я прихожу в себя на дне прозрачного пузыря, за стенами которого колышутся водоросли и, помахивая плавниками, снуют рыбки. Здесь же внутри, прохладно и тихо, хотя на полу – вода, и платье отяжелело от впитавшейся влаги. Я пугаюсь, что сейчас мою непонятную тюрьму затопит, но ничего не происходит.

С трудом встаю. Дышать сложно, грудь раздирает от кашля. Волосы слиплись, покрылись мелкими кристалликами соли. Я исследую стенки аквариума, сама не зная, что надеясь обнаружить, но руки соскальзывают. Тогда я просто вновь усаживаюсь на пол, и бездумно наблюдаю за размеренной жизнью морских обитателей. Вода за стеклом – темно-зеленая, ни один солнечный луч не проникает сквозь толщу, и при мысли, что я – глубоко на дне, вновь становится неуютно.

Меня одолевает состояние, похожее на то, в котором я пребывала, направляясь к острову. Безвестность страшит больше всего. Я не понимаю, как с берега попала сюда. И где я нахожусь? И что со мной будет дальше? Потом вспоминаю, что привело меня на берег, и окончательно падаю духом. Мико умолчал о первой невесте и, кто знает, может, сейчас я просто расплачиваюсь за то, что узнала то, что мне знать не положено.

Слезы приходят сами собой, и я не сразу замечаю, что мой аквариум движется. Не перекатывается, как шар, а плавно скользит, подхваченный невидимым течением, пока его не приносит в какой-то грот. Я зажмуриваюсь, ожидая столкновения, но он осторожно пристает к берегу, и разлетается брызгами так, что я едва успеваю зацепиться за каменный выступ. Тут уж не до страданий. Из последних сил цепляясь за камни, я выбираюсь на берег и осматриваюсь.

В гроте очень красиво. Его стены мерцают всеми оттенками зеленого, бирюзового, голубого. Извиваются пурпурные кораллы, образуя причудливые фигуры, в выступах разложены огромные раковины, отсвечивающие нежным перламутром. Мерно капает вода. Я делаю первый шаг и тут же, неизвестно откуда, передо мной появляется женщина в струящихся одеждах. Ее лицо бледно, а длинные волосы пляшут вокруг нее, как волны, обвивая то плечи, то руки.

Она наклоняется ко мне и шепчет:

- Кто ты такая?

Я не знаю, кто она, но величие и холодность выдают в ней властительницу, поэтому я привычно складываю руки в ритуальном приветствии и смиренно отвечаю:

- Меня зовут Нира.

- Я не спрашивала твое имя! Я спросила, кто ты и откуда у тебя взялось это?!

Она тянет руку к моей шее и дергает отцовский амулет так, что цепочка врезается в кожу. Я невольно отшатываюсь, только усугубляя боль. Я вижу, что женщина разгневана, но за этим гневом кроется что-то еще. Растерянность? Разочарование? Я бы ответила, но сейчас, когда ее холодные волосы опутывают меня покрывалом, мне даже дышать трудно.

Наконец, она отступает, справляясь с собой, и вот тогда я говорю:

- Этот амулет подарил мне отец…

Женщина вновь приближается, резко хватает меня за подбородок, всматривается, сузив зрачки.

- Отец…Его глаза…Сколько тебе лет?

- Почти восемнадцать.

- И где же твой отец?

- Он…умер…

- Умер? – от ее вскрика по гроту проходит волна, а кораллы поспешно втягивают побеги в стены. – Умер? Как? Когда?

- Два месяца назад…Его убили…на их караван напали разбойники.

- На караван?

- Да, торговый караван. Они возили товары с побережья в срединные земли.

Странно, сейчас, рассказывая об участи отца, я не испытываю горечи утраты, как прежде, а все потому, что сейчас это чувство затмевает нечто более важное. Причастие к тайне, к тому, что я могу узнать что-то о его прошлом, ведь эта женщина явно знала отца. Знала…и скорбит теперь, услышав о его гибели.

Она опускается на камень, обхватывает плечи руками, и волосы ее, прекратив пляску, стекают по плечам.

- Так вот что с ним стало, - тихо говорит она, словно забыв о моем присутствии, - все напрасно…

Так проходит время. Она сидит, погрузившись в воспоминания. Я стою, не решаясь задавать вопросов. Мерно капает вода. Наконец женщина поднимается и горделиво разворачивает плечи.

- Ты видишь перед собой Акве, Смотрительницу воды! – возвещает она.

Я склоняюсь почтительно, а она продолжает:

- А теперь все же ответь, кто ты?

- Я – нареченная Аира, - наконец нахожу я нужные слова.