Страница 57 из 102
На стенах спальни – живой зеленый ковер. Лианам и мхам нет дела до того, кто повелевает ветрами. Они живут своей жизнью, покрывая стены моего нового дома от потолка до пола, едва заметно колышутся, каждый день выбрасывают новые побеги и цветы: то белые, то красные, то лиловатые. Но всегда – ароматные. От буйства зелени на стенах в комнате всегда прохладно и влажно, и мне кажется, что мы спим в пещере. Но утром появляется солнце, и под его медово-золотистыми ласками стены из темно-изумрудных становятся мятными, почти прозрачными.
Мико, кажется, не обращает внимания на своеволие растений. Но я заметила, что при его приближении цветы распускаются быстрее и как будто излучают сияние. Мерцают, пульсируют, словно заманивают: посмотри на нас, насладись нашей красотой! Но он лишь рассеянно проводит рукой по смелым побегам, взобравшимся по спинке кровати к его лицу, и цветы осыпаются под его рукой.
Я вздрагиваю. Недавно я думала, что и со мной случилось также: одно движение, и я упала, как сломанный стебелек. Но теперь я верю, что его сила больше никогда не обернется против меня. Теперь все по-другому. И когда он прикасается к моему лицу, целует нежно и осторожно, цветы и листья стыдливо сворачиваются в тугие спирали, словно не решаясь быть невольными зрителями таинства, доступного лишь нам двоим.
Еще недавно я боялась леса, бродила по привычным степным просторам или у берега моря. Сегодня я знаю, что никто и ничто здесь не причинит мне вреда, потому что я нахожусь под покровительством и защитой Смотрителя. На меня не нападет хищник, не укусит ядовитый паук, не провалится под ногами ветхий мостик. Лес мерцает и пульсирует. Навстречу мне, как детские ладошки, доверчиво раскрываются орхидеи самых причудливых форм и оттенков. Дримеры, как птицы, порхают между ветвей, иногда опускаются на широкие листья, и тогда я могу рассмотреть картинки далекой, чужой жизни: горделивые лодки, скользящие по воде; ритуальные костры и бешеные пляски; женщин, воркующих над младенцами; замки и хижины…Эти сны уже свободны, они прилетели сюда, чтобы Смотритель мог постигать тайны жизни племен, вверенных его воле.
Но, как бы ни манила меня жизнь, оставшаяся за океаном, я понимаю, что никогда не променяю на нее то, что открылось мне здесь. Прозрачность воздуха, могучие стволы деревьев, покрытые загадочными письменами, цветы, наполняющие благоуханием мой новый дом. И прозрачный песок, и лунный свет, и туман, кисеей развешанный на ветвях. Но самое главное, здесь живет тот, кому подчиняется этот лес и этот остров. Тот, кому подчинилось мое сердце и все мое естество…
Вновь и вновь проживаю я волнительные ощущения минувшей ночи, первой ночи нашей любви. Сейчас я даже рада, что Мико пришлось улететь, слишком переполняет меня счастье. Слишком много его сейчас, я ступаю осторожно, словно боясь его расплескать, но и сдерживать не могу, так отчаянно стучит сердце. Погруженная в переживания я не сразу понимаю, куда забрела. Здесь темно и сумрачно, и солнечные лучи едва-едва пробиваются сквозь густое сплетение ветвей на голове. Нужно держаться заросшей, чуть заметной тропинки, не хватает еще заблудиться!
Дримеры, сопровождающие меня, почему-то разлетаются в стороны, огибая непонятный холм смутно знакомых очертаний, загромождающий тропинку. Еще не понимая, зачем, я тяну податливый плющ, и под его листьями обнаруживаю деревянный, заросший мхом борт с поблекшей краской и полустертыми рунами. Я тяну и тяну, пока остов лодки не освобождается полностью. То, чему суждено плавно скользить по лунной дороге, посреди леса выглядит неуместно и оттого пугающе.
Лодка разбита, изломана, как будто ее со всей силы швырнули в сторону. И я догадываюсь, чья это сила! И уж тем более мне понятно, что эта за лодка. На ней, согласно вести, из Золотого Дна приплыла когда-то на остров нареченная. Я мучительно тру виски, то ли отгоняя воспоминания, то ли пытаясь вспомнить. «Смотрителем я стал всего два года назад» - говорил мне Мико за нашим первым завтраком. Нареченную отправили на несколько месяцев позже, я помню совершенно отчетливо, потому что известие об этом совпало с датой свадьбы Ивеи и Варду…
А это может означать только одно: Мико уже был здесь, когда пристала к берегу лодка. Был и встречал нареченную. А теперь ее нет. Теперь он вновь послал нам знак, и на острове оказалась я. И сегодня ночью Мико клялся мне в любви и твердил, что так будет вечно. Как обещал раньше и то, что мне здесь ничего не грозит. Но если все так, то что сталось с моей предшественницей? Для чего все-таки Смотрителю отправляют невест? И почему мне сейчас так страшно, как не было еще никогда?
Страх, заполняющий душу, набирает силу, заставляя яростно пробиваться сквозь лесные заросли. Я бегу, бегу, цепляясь за ветки, спотыкаясь о камни, пока, наконец, лес не заканчивается, и я не оказываюсь на берегу. Вижу привычную с детства картину: кружево пены на волнах, ласкающих берег. Слышу привычные звуки: мерный гул, крики чаек. И чувствую, как ужас, гнавшийся за мной по пятам, отступает. Отходит, недовольный, под зеленый лесной свод, и там замирает.
Я осторожно спускаюсь к воде, погружаю руки в воду, потом умываюсь, чувствуя, как соленые струйки стекают по щекам, смешиваясь с моими слезами. Вновь и вновь зачерпываю воду, она тяжелит волосы, стекает по плечам, пропитывает ворот платья. И когда вода попадает на камень отцовского амулета, что-то взрывается вокруг, и новая неодолимая сила манит меня к себе. Я не хочу подчиняться этому зову и не могу не подчиниться, погружаясь все глубже. И тону…