Страница 34 из 102
Сегодня на острове тихо, лунный свет едва просачивается сквозь облака, отчего все вокруг пронизано призрачным серебристым сиянием. Вода в озере очень теплая, я погружаюсь в нее, чувствуя, как уходит тревога и расслабляется напряженное тело. Безмолвие и легкое покачивание, блики на воде и сонливость – совершенно забываю о времени, погружаясь в состояние, близкое к трансу. А когда, наконец, выбираюсь на берег и натягиваю на мокрое тело тонкую рубаху, то почти сразу, на тропинке, сталкиваюсь с Мико.
Как долго он тут? Неужели наблюдал за мной? Я понимаю, что он в своем праве, но сейчас, когда я еще во власти лунной сказки, мне неприятно его вторжение. Не его ли я все это время жду, так почему же во мне поднимается волна протеста? Мико молчит. Неслучившееся разрастается между нами, как невидимая сеть, обволакивающая и неудержимо связывающая нас в одно целое. И когда Мико притягивает меня к себе властным движением, у меня нет сил противиться. Он сминает в руках рубаху на моей спине, ткань натягивается, но в момент, когда его лицо уже так близко, с моих губ срывается невольный стон. Мико замирает, потом отталкивает меня и уходит. Между нами не сказано ни единого слова, и лунная сказка разлетается осколками, оставляя после себя лишь ноющую боль.
Третья встреча происходит дома, наутро. Я уже успеваю привыкнуть, что Мико возвращается лишь тогда, когда я уже в спальне. Я слышу его шаги за стеной, но по утрам его уже не бывает. И вскрикиваю от неожиданности, когда мы сталкиваемся в дверях. Мико морщится:
- Неужели я вызываю такое неприятие, Нира? - раздраженно бросает он.
- Прости! – складываю руки в приветствии, но, похоже, лишь сильнее злю его.
- Да прекрати ты эти ритуальные пляски! Я – не божество, не нужно мне поклоняться, лучше поговори со мной по-человечески.
Ко мне возвращается чувство, испытанное накануне, и я вдруг выкрикиваю:
- Так веди себя по-человечески! – и замираю в ожидании неминуемого наказания.
Но Мико запрокидывает голову и начинает смеяться, а потом, успокоившись, хватает меня за руку и целует ладонь:
- Ты – чудо! Прости, я вел себя вчера непростительно. Похоже, ты только и делаешь, что сердишься на меня, а я только и делаю, что прошу прощения. Но ты, конечно, права. Знаешь ли, Нира, я совсем одичал тут. Забыл, каково это, когда ты не один. Но ты великодушна, я верю!
В его глазах пляшут веселые искорки, и я понимаю, что не могу долго на него сердиться. Переменчивый, как ветер. Да, он такой, но что поделать, если такова его стихия, его сущность.
- Могу ли я попросить, - тихо начинаю я, и Мико замирает, внимательный, - не делать так больше… ты напугал меня вчера…
- Не делать так? Не прикасаться к тебе? – он отпускает мою руку, и глаза его гаснут.
- Не появляться резко. Мне сложно…я не привыкла…Здесь, в доме, ты же сам разделил границы, но на острове я чувствую себя…
- Да, я понимаю, я не должен был… Я не караулил тебя, честно. Просто шел к дому и увидел движение на воде. И…
Он умолкает, вспоминая вчерашнее. Я понимаю, что сближение неизбежно. Мне становится грустно, потому что все происходит слишком быстро. Нет, не поэтому, все происходит неправильно. Познавая другого, мы подпускаем его ближе медленно, взращивая доверительность и открытость. И телесная близость – самый последний шаг. Недаром же даже в храме жрица лишь после нескольких ритуалов очерчивала над нами знаки и лишь потом, спустя время, опускала на лоб свою узкую ладонь, выслушивая признания. Мы с Мико так мало говорили, я ничего не знаю о нем, и, как бы ни тянуло меня к нему, мне сложно смириться.
Нет во мне трепета перед Смотрителем. Есть лишь стремление узнать то, что вмещает его человеческая сущность. Медленно и степенно, а не покоряясь напору. И если сейчас я не найду в себе силы тоже очертить границы, то все случится, и мы оба пожалеем об этом.
- Готов ли ты отказаться от моей покорности ради доверия?
Мико долго молчит, подбирая слова. Понимает ли он, что я хочу ему сказать?
- Давай попробуем, - наконец отвечает он, и я облегченно перевожу дух. – Только знай, я давно уже готов отказаться от очерченных границ.
И, отступая, распахивает двери в свои покои. Впрочем, там всего одна комната: просторная, светлая, с большим окном, из которого видна башня. Я осторожно переступаю порог, оглядываюсь. Такая же кровать, как и в моей спальне, и тот же светильник, только на полках – свитки.
- Что это?
- Я пробую понять устройство мира.
Мико ловит мой удивленный взгляд и поясняет: