Дюна

В тени у решетки показалась фигура. Пол повернулся в ее сторону. На свет вышел гхола. Его металлические глаза блестели на солнце.

— Это Дункан Айдахо или существо по имени Хейт? — спросил Пол. Гхола остановился в двух шагах от него.

— Это как вам угодно, милорд, — негромкий голос напоминал об осторожности.

— Игры цензунни! — с горечью констатировал Пол. — Значение внутри значения. Что может сказать философ цензунни? Может он хоть на йоту изменить предстоящую реальность?

— Милорд чем-то обеспокоен?

Пол отвернулся и посмотрел на отдаленную Защитную стену: глазам его предстали высеченные бастионы, дворцы, арки — причудливая имитация города. Природа точно забавляется над человеком: смотри, что я могу соорудить! Он узнал щель в отдаленном массиве — место, где песок сочился из расселины, и подумал: «Здесь! В этих местах мы разбили сардукаров!»

— Что беспокоит милорда? — снова спросил гхола.

— Видение, — прошептал Пол.

— Когда тлелаксу впервые разбудили меня, у меня тоже были видения. Я был беспокоен, одинок. Мои видения ничего не открыли мне. Тлелаксу объяснили, что это — влияние плоти, которым страдают и люди, и гхолы, что это болезнь и не более того.

Пол повернулся и всмотрелся в глаза гхолы — стальные шары, лишенные всякого выражения. Какие видения могли видеть эти глаза?

— Дункан… — прошептал Пол.

— Меня зовут Хейт, — прервал его гхола.

— Я видел, как упала луна, — сказал Пол. — Она пропала… исчезла. Я слышал громкие вопли… Земля дрожала…

— Вы слишком много проглотили Времени, — ответил гхола.

— Я спрашивал у цензунни, а получил ответ у ментата, — сказал Пол. — Хорошо, пропусти мое видение через твою логику, ментат. Проанализируй его и облеки в простые слова, пригодные для погребения.

— Действительно для погребения, — согласился гхола. — Вы убегаете от смерти. Вы торопите следующее мгновение, отказываясь жить в настоящем. Предсказания? Что за костыль для императора!

Пол, как зачарованный, смотрел на хорошо ему знакомую ямочку на подбородке гхолы.

— Пытаясь жить в будущем, — продолжал гхола, — даете ли вы материю этому будущему? Делаете ли вы его реальным?

— Если я пойду путем моего видения, я буду жив, — пробормотал Пол. — Почему вы думаете, что я хочу жить здесь?

Гхола пожал плечами:

— Вы просили ответ.

— Каков же окончательный ответ? Ведь каждое решение производит новый вопрос.

— Вы проглотили слишком много Времени, у вас создалась иллюзия бессмертия, — сказал гхола. — Даже ваша империя, милорд, живет во времени и со временем умрет.

— Не возжигай передо мной дымящиеся курильницы, — проворчал Пол. — Я слышал достаточно рассказов о богах и мессиях. Зачем мне какие-то особые способности, чтобы предвидеть разрушение собственной империи, подобно всем остальным? Это может сделать самый ничтожный слуга у меня на кухне. — Он покачал головой. — Луна упала…

— Ваш мозг нуждается в отдыхе, — сказал гхола.

— Так ты уничтожишь меня? — спросил Пол. — Помешаешь мне собрать мысли?

— Кто может собрать хаос? Мы, цензунни, говорим: «Не нужно собирать то, что собрано». Что можете вы собрать, не собрав первоначально самого себя?

— Меня мучает мое видение, а ты несешь чепуху! — рассердился Пол. — Что ты знаешь о предвидении?

— Я видел оракулов, — просто ответил гхола. — Видел тех, кто ищет знак и предзнаменования собственной судьбы. Они боятся того, что ищут.

— Моя падающая луна — реальная, — прошептал Пол. Он сделал прерывистый вдох. — И она движется, падает…

— Люди часто боятся того, что движется само по себе, — сказал гхола. — Вы боитесь собственной силы. Картины приходят вам в голову ниоткуда. Вы хоть раз задумывались над тем, откуда они приходят?

— Ты утешаешь меня шипами, — проворчал Пол.

Лицо гхолы осветилось изнутри. На какое-то мгновение он стал прежним Дунканом Айдахо.

— Я дал вам то утешение, какое мог дать, — сказал он.

Пол задумался над этим мгновенным превращением. Неужели гхола испытал чувство грусти, которую его, Пола, мозг отверг? Неужели он отбросил собственное видение?

— У моей Луны есть имя, — прошептал Пол.

И снова перед ним потекли видения. Все его существо кричало от боли, но он не издал ни звука. Он боялся говорить, боялся, что голос выдаст его. Ужасное будущее без Чани! Тело, охваченное экстазом, глаза, обжигавшие его желанием, голос, никогда не лгавший ему, — все исчезло, ушло в воду, в песок.

Пол медленно повернулся и взглянул на площадь перед храмом Алии. Три бритых пилигрима входили в него. На них были угрюмые желтые одежды, они шли торопливо, наклонив головы. Один хромал на левую ногу.

Исчезли, как исчезнет луна. Видение по-прежнему не отпускало его.

«Плоть сдается, — подумал он. — На один лишь краткий миг человеческие существа раздвигают воды вечности, дрожат от любви, мыслят, а затем подчиняются вечности. Что можно сказать об этом? Только одно — я пойман…»