Дюна

— Вы можете называть меня «моя госпожа», — сказала Джессика. — Я не высокородная. Я — наложница герцога Лето.

— Значит, у него есть еще и жена? — спросила женщина, поклонившись на свой необычный манер.

— Нет, я единственная… спутница герцога, мать его наследника. Произнеся эту фразу, Джессика внутренне посмеялась над ее высокопарностью.

Странный крик послышался с проходящей возле дома дороги. Он повторился:

— Соо-соо-соок! Соо-соо-соок! — Потом: — Икут-эй! Икут-эй! — и снова: — Соо-соо-соок!

— Что это? — спросила Джессика. — Когда мы проезжали по улице, я несколько раз слышала этот крик.

— Это всего лишь продавец воды, моя госпожа. Но Вам не стоит интересоваться такими, как он. Цистерна этого дома вмещает пятьдесят тысяч литров воды, и она всегда полная. — Она посмотрела на свое платье. — А вы знаете, моя госпожа, я даже не надела здесь свой стилсьют. — Она хихикнула. — И ничего, не умерла.

Джессика заколебалась, желая расспросить женщину и не решаясь, поскольку самым важным сейчас было наведение порядка в замке. И все же она обнаружила, что мысль о том, что вода здесь является главным условием здоровья, расстроила ее.

— Мой муж сказал мне о твоем титуле, Шадоут, — сказала Джессика. — Я знаю это слово — оно очень старое.

— Так вы знаете древний язык? — спросила Мапес, напряженно ожидая ответа.

— Языки — это то, чему в Бене Гессерит учат прежде всего, — сказала Джессика. — Я знаю бхотани джиб, чакобзу, все охотничьи языки…

Мапес кивнула:

— Именно так говорит легенда.

«Зачем я играю в эту игру?» — удивилась про себя Джессика. Она читала по лицу Мапес, замечая мельчайшие детали его выражения.

— Я знаю скрытые тайны и пути Великой матери. Мизекес прейа, — произнесла Джессика на языке чакобза.

Мапес попятилась назад, она казалась страшно испуганной.

— Я знаю много всего, — продолжала Джессика. — Я знаю, что ты родила детей, но лишилась одного из них, что в страхе ты совершила жестокий поступок и совершишь еще. Я знаю много всего…

Мапес в волнении прошептала:

— Я не хотела вас обидеть, моя госпожа!

— Пытаясь найти ответ на мучившие тебя вопросы, ты вспомнила о бытующей на Арраки легенде. Остерегайся же разгадок, которые могут открыться тебе. Я знаю, что ты пришла совершить насилие и за корсажем у тебя оружие.

— Моя госпожа, я…

— Существует отдаленная возможность того, что ты взяла бы мою жизнь. Но делая это, ты бы принесла большие разрушения, чем может вообразить твой дикий страх. Есть вещи худшие, чем смерть даже целого народа.

— Моя госпожа! — взмолилась Мапес. Она, казалось, была готова упасть на колени. — Оружие послано тебе в подарок, чтобы ты могла доказать, что можешь быть первой.

— Первой убитой на Арраки из ближайшего окружения герцога Лето? И главным доказательством моей избранности должна явиться моя смерть? — Джессика ждала и казалась спокойной тем спокойствием, которое делало Бене Гессерит такой странной в борьбе.

«Теперь посмотрим, в какую сторону склонится ее решение», — подумала она.

Мапес медленно сунула руку в одежду у ворота и извлекла темный футляр, откуда торчала черная серебряная рукоятка. Она взялась одной рукой за футляр, другой — за рукоятку и выдернула из футляра молочно-белый клинок, задержав его на весу. Клинок сиял собственным внутренним светом. Он был обоюдоострым, сантиметров двадцати длиной.

— Вам это знакомо, моя госпожа? — спросила Мапес.

Джессика не сомневалась, что видит перед собой криснож, священное оружие Свободных. Она знала о нем только понаслышке, так как криснож никогда не вывозился с Арраки на другие планеты.

— Это криснож, — спокойно сказала она.

— Вы так легко об этом говорите, — сказала Шадоут. — Вам известно его назначение?

И Джессика подумала: «Все велось к этому вопросу. Вот причина, по которой эта Свободная пошла ко мне в услужение. Мой ответ может ускорить насилие или же..? Она хочет получить от меня ответ о назначении ножа. На языке чакобза она зовется Шадоут. Нож на этом языке называется «Создатель смерти». Она начинает беспокоиться. Я должна ответить теперь же, промедление опаснее неверного ответа».

— Это создатель…

— Эйе-е-е-е! — завыла Мапес.

Это был крик ужаса и радости одновременно. Она так дрожала, что лезвие ножа отбрасывало блики света по всей комнате.

Джессика ждала. Она намеревалась добавить древнее слово, но сейчас все чувства воспротивились этому, каждый кусочек ее тела благодаря длительной тренировке ощущал опасность. Ключевым словом было: создатель, создатель, создатель.

И все же Мапес держала нож так, как будто хотела пустить его в ход.

Джессика сказала:

— Неужели ты думала, что я, зная о тайнах Великой матери, не знаю создателя?

Мапес опустила нож:

— Моя госпожа, когда так долго живешь пророчествами, минута свершения наступает, как удар.

Джессика подумала о пророчестве. Его цель была достигнута: защитная легенда, когда-то внушенная этим людям, сегодня сослужила свою службу. Она спасла Бене Гессерит.

Шадоут убрала нож в ножны.

— Это неустойчивый нож, леди. Держите его всегда на себе. Если он побудет хотя бы неделю вдали от плоти, то начнет распадаться. Он ваш, пока вы живы.

Джессика протянула правую руку, продолжая рискованную игру.

— Мапес, ты вложила клинок в ножны неокровавленным?

Шадоут в смятении уронила ножны в руки Джессики и, рванув на груди платье, воскликнула:

— Возьми воду из моей жизни!

Джессика выхватила нож из ножен и направила лезвие на Шадоут, увидев страх в ее глазах.

— Может, на нем яд?

Она протянула руку и сделала царапину над левой грудью Мапес. Кровь появилась и тотчас же пропала. «Сверхбыстрая коагуляция, — подумала Джессика. — Влагозадерживающая мутация!»

Она убрала нож в ножны и сказала:

— Застегни платье, Шадоут.

Та, дрожа, повиновалась. Ее глаза, лишенные белков, завороженно смотрели на Джессику.

— Вы наша, — пробормотала она. — Вы та самая… От двери снова донесся шум разгрузки.

Мапес быстро схватила нож и сунула его Джессике за корсаж.

— Тот, кто видел нож, должен быть очищен или заклеймен! — прошептала она. — Вы знаете это, моя госпожа.

«Теперь я это знаю», — подумала Джессика. Шадоут привела себя в порядок и сказала:

— Неочищенные, видевшие криснож, не смогут покинуть Арраки живыми. Никогда не забывайте об этом, моя госпожа. Вы прошли проверку крисножом. Теперь все должно идти своим чередом. Спешить нельзя. — Она посмотрела на груды ящиков. — А сейчас у нас здесь много работы.

Джессика колебалась. «Все должно идти своим чередом» — это было специфическое выражение из набора магических формул Миссионерии протективы. «Приход Преподобной матери освободит тебя». — «Но я и есть Преподобная мать», — подумала Джессика. Более того, Великая мать! Они вырастили ее здесь!

Шадоут деловито спросила:

— С чего мне начать, моя госпожа?

Джессика инстинктивно почувствовала, что нужно взять обыденный тон. Она сказала:

— Это портрет старого герцога, его следует повесить на стену в обеденной зале. Напротив него должна висеть голова быка.

Шадоут подошла ближе.

— Это, верно, было огромное животное, если у него такая голова, — сказала она. — Вначале ее нужно почистить, моя госпожа?