Страница 18 из 28
– Это подразделение Бета, не Альфа, – говорю спокойным, уверенным тоном, – Уитманн, я полагаю. Почему вы взяли на себя обязанности Альфы?
Мужчина молчит. Я откидываюсь на спинку стула.
– Я думаю, капитан Бэр не справился со своей работой, верно? Где он?
– Ваша дружба была недолгой и весьма противоречивой, Роджерс.
Капитан цедит это сквозь зубы и краснеет от злости. Я как раз ждал, когда он назовет мое имя.
– Отчего же? – спрашиваю.
– Бэр мертв. Теперь с предателями вроде тебя разговор короткий.
– Совсем недавно вы предлагали мне обмен. Значит, вам больше не нужна информация о пунктах размещения мятежников и об их планах?
Я не слышу ответа. Комната заполняется туманом и плывет перед глазами. Пульс учащается. Ладони и лоб покрываются испариной. Я уже не контролирую собственный рассудок, но позволяю Штамму взять власть в свои руки.
– Все же у нас общая цель, капитан, и я не советую вам убивать меня сейчас.
– Что именно ты можешь предложить?
– Девчонку. Изабель Мэд.
Выдерживаю паузу.
– Вы многое знаете о ней.
– Достаточно.
– Но я все равно знаю больше.
– Ты преувеличиваешь свою значимость.
– А вы недооцениваете мое влияние.
– На кого же?
– На мятежников. Я заражен.
– Уж это мне известно. И думаю, скоро ты на стену начнешь лезть, прося таблетки.
Он ошибается. Приступ уже давно начался и сейчас разгорается вовсю.
– Уведите его, – бросает капитан солдатам, – пусть поубавит пыл.
Четверо военных направляются в мою сторону. Двое их них рывком ставят меня на ноги, и я едва сохраняю равновесие из-за заломанных за спину рук и болтающихся на запястьях наручников.
Спустя несколько долгих минут блуждания по коридорам, солдаты останавливаются перед дверью в камеру и толкают меня внутрь.
Хотя бы уже без наручников.
Я потираю запястья, встаю на ноги и подхожу к кровати. Только опускаюсь на ее поверхность, как каждый участок тела пронзает адская боль.
Разрывается голова, будто пульсирует вся черепная коробка. Ноет каждая косточка, будто ни одна их них уже не принадлежит единому организму. Глаза не переносят даже тусклого света и ужасно слезятся, тело пылает от растущей температуры. Сухая кожа на пальцах, ладонях и лице трескается.
Штамм рвет и мечет. Тело брыкается в агонии.
Я падаю на кровать, ничего не вижу, но боюсь закрыть глаза. Боюсь, потому что не должен терять сознание. Не должен, потому что боюсь...
Замкнутый круг, но я больше так не могу. Не могу снова и снова оказываться запертым в клетку прошлого.
Я должен бороться.
Я... должен.
Считаю секунды.
Вдохи, выдохи, удары сердца.
«Один, два, три, четыре...»
И свет меркнет окончательно.
***
– Роджерс, поднимайся!
Открываю глаза. Сколько времени прошло? Вроде бы, не так много. Ни снов, ни видений., ни назойливых воспоминаний. Но боль по-прежнему липнет к телу.
– Подъем! – горланит солдат, и я сажусь на кровати, спуская ноги на пол.
В камеру заходит капитан. Он держит в руках мою ампулу.
– Все изучили, – болезненно бросаю я. Глаза сильно слезятся, не могу открыть их полностью. Все вокруг в серой дымке.
– Твое лекарство устарело, Роджерс. Скоро от него не будет никакого проку.
– Я ученый, забыли?
– Ты лаборант. Студент. Не генетик. И тебе нужна помощь.
– За все нужно платить.
– Ты уже предложил свою плату, поэтому я ставлю свое условие. Ты выполняешь задание – мы заботимся о твоем здоровье.
– И каково задание?
Капитан отвечает коротко:
– Мэд.
– Она вам нужна живой или мертвой?
– Нам нужно лекарство.
– Тогда без разницы.