Страница 17 из 28
Я зомби. Я – живой труп. Ное мое здоровье сейчас ко всей абсурдности вируса на порядок выше, чем у многих здоровых людей. Мои ребра срастаются, кожа активно регенерирует, хотя и остается грубой на большей половину лица и рук. Но это меня не тревожит. Это – лишь оболочка, никак не мешающая нашему общему делу. И даже зрение, которое всю мою жизнь страдало от непрерывных исследований, внезапно стало отменным. Даже очки потеряли свою значимость.
Но для чего?
Зачем ему нужно все это?
Теперь я по-настоящему работаю – помогаю Кассандре с ее дружками разгребать завалы старых убежищ и разъезжаю по югу вместе с Джеем в поисках новых единомышленников.
Мой попутчик трещит весь день как старое радио на коротких волнах. И каждый раз – полное дерьмо вокруг, куда ни глянь: смерть, разруха, очень редкие выжившие, в чьих глазах уже теряется нить принадлежности к знакомому нам роду человеческому. Они смотрят на нас дикими, обезумевшими глазами, полными первобытного страха. А стоит лишь подать виду о собственном заражении, как бегут, сверкая пятками, крестятся и просят Бога о помощи. Да и нечему здесь удивляться: мало кому из зараженных везет так же, как и мне. В прочем, мы ищем именно таких.
«За выжившими инфицированными будущее человеческой расы», – говорит Эгл, которого я так ни разу и не увидел, и все, что я о нем знаю, это то, что его ненавидят все и вся (особенно Кэсси), но за ним – целая армия мятежников, и это достаточно весомый аргумент.
Автомобиль подскакивает на кочке, и я возвращаюсь в реальность.
– Долго нам еще, Джей? – спрашиваю, глядя на совершенно пустую дорогу.
– Около часа, мучачо.
Киваю и потягиваюсь на сидении. Смотрю в окно: пустошь.
Чистилище. Так этот вид из окна называет мой внутренний голос.
Карсон-сити, Хотори, Майна, Голдфилд, Вегас, Кингман, – все на нашем пути заживо погребено чумой. Страшное зрелище Армагеддона.
– Куда мы сегодня?
– Я тебе разве не говорил? – Джей усмехается.
– Нет.
– Мы едем в Бриджпорт, амиго.
У меня отвисает челюсть. Сердце колотится с запредельной скоростью. Пульс сбивается, дыхание не успевает. Я снова схожу с ума.
Что-то внутри догадывалось, знало, что рано или поздно это случится. Но я и подумать не мог, что так скоро. Мысли мечутся в агонии.
Я откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза. Обхватываю правой рукой запястье левой и считаю пульс. Мне нужно успокоиться: шок может спровоцировать приступ. Но я не могу.
Дышу так часто, будто охотничья собака. Или жертва. Пульс лишь учащается.
– Черт, – бросаю я, глупо ударяя себя кулаком по коленке, – черт.
Джей косится на меня, но ничего не говорит. Я вижу, что он и так все понял: в глазах молчаливое сочувствие.
Мотор равномерно гудит в ушах: авто едет по ровной дороге из Лас-Вегаса. Ее проложили относительно недавно, даже не успели толком объездить. И уже не успеют.
Я утопаю в спинке сиденья и почти проваливаюсь в сон, когда внезапно раздается яростный крик Джея.
– Вот черт! Черт, черт, черт! Вот дерьмо...
Он с силой бьет по рулю и продолжает сыпать ругательствами, хватаясь за голову. Я мигом прихожу в себя, открываю глаза и смотрю на дорогу. Из-за горизонта появляется колонна боевых машин. Она приближается к нам на почти сумасшедшей скорости. Танки. Правительственные танки едут следом за ней, и у нас уже просто нет времени, чтобы скрыться из их поля зрения.
Ловушка.
– Нам не смыться, – стонет Джей и продолжает давить на газ.
Альфа все ближе.
– Приказываем остановиться. Остановитесь немедленно, – цедит механический голос. – Приказываем остановиться. Остановитесь немедленно.
Снова и снова.
Один из танков объезжает колонну и двигается к нам навстречу. Джей жмет на тормоз, и мы останавливаемся. Я вижу, как трясет моего напарника, но у самого внутри мертвое спокойствие.
– Выходите из автомобиля с поднятыми руками, – приказывает военный, и мы вынуждены подчиниться.
Десяток солдат окружает нас, двое заламывают мне за спину руки и ведут в один танк, Джея – в другой. «Кэсси», – бросает он мне тихим шепотом, когда нас разводят. Но я не верю, что девушка сможет нам помочь.
С каждым шагом страшное осознание все больше поглощает мои мысли. Одна ампула. Лишь одна ампула в левом кармане, и больше ничего.
Мы обречены.
Нас будут судить.
***
– Имя.
Капитан смотрит на меня в упор.
– Имя!
Капитан ударяет кулаком по столу. Я даже не вздрагиваю. Выдерживаю секундную паузу и спокойно отчеканиваю:
– Ник. Николас Грэм.
– Проверьте, – бросает он солдатам, – думаю, он врет. Слишком спокойный: обучали.
Капитан смотрит мне в глаза и улыбается.
«Не обучали», – мысленно отвечаю я и тоже выдаю усмешку. Ему не нравится.
Возвращается солдат и протягивает капитану бумаги. Тот читает их и улыбается еще шире, довольствуясь своими навыками психолога.
– Что же, мистер... Николас Грэм, вы обвиняетесь в антиправительственной деятельности и участии в запрещенной организации повстанцев. Сегодня я ваш следователь, прокурор, судья и присяжный заседатель. А вот адвоката у вас нет. Во всяком случае, приговор ваш зависит от той информации, которой вы с нами поделитесь.