Дыхание вечности: Отмеченные

Близко общавшийся с единственным хорошим другом Крисом Джереми имел сомнительное удовольствие наблюдать за всеми его многочисленными «любовями до гроба». Чересчур эмоциональный, Крис с присущей ему страстностью окунался в интрижки и даже очень долго переживал после каждой из них, патетично заявляя, что его жизнь кончена и все – дальше его ждет только бренное существование, потому что настоящую любовь он уже узнал, но она от него отвернулась. Но проходил месяц, и Крис уже истекал слюнями по очередной девушке, донимая Джереми своими влюбленными излияниями. Сам же Джереми в это время поражался тому, что его такой легкомысленный друг одновременно так искренне убивался, сменив, наверное, двадцатую по счету «любовь».

И сейчас Джереми был очень рад тому, что не испытывал тех дурных эмоциональных перепадов, которые так часто случались у Криса. Его чувства к Ните были ровными, спокойными и приносили так ценящему комфорт Джереми только умиротворение и абсолютное довольство жизнью. Такой расклад радовал его куда больше, тем более что и сама Нита, заметно сдвинувшая между ними невидимые границы, откровенно наслаждалась тем покоем, который воцарялся, едва они откладывали на время бытовые вопросы и обсуждение насущных проблем.

– Разберемся, – отозвался в конце концов Джереми, которому постепенно слабевший свет фонаря казался совершеннейшей мелочью.

Нитьен не ответила, и Джереми осторожно приподнялся, заглянув ей в лицо. Как он и подозревал, Нита благополучно заснула, пригревшись под его пледом и боком. Хотя почему же сразу под пледом, конечно же, под боком. Так думать было приятнее всего.

Поймав себя на таких несвойственных ему мыслях, Джереми едва слышно хмыкнул и, приподнявшись на локте, посмотрел в сторону постели Ниты. Сосредоточившись, он открыл туда пространственную складку и осторожно перетащил к себе ее одеяло. Нитьен, разбуженная колебаниями его чар, открыла глаза, сонно сощурилась. Джереми все так же молча накрыл ее добытым одеялом и лег сам, плотно закутываясь в собственное, стащенное еще из Академии, одеяло. Так и не проснувшаяся до конца Нита последовала его примеру и моментально уснула.

 

***

 

«Сегодня наконец попросил Шэрана зачаровать мои дневники. На всякий случай я подготовил целую кучу пергаментов, которые потом можно будет объединить в книгу, чтобы не испытывать нужды в бумаге для письма. Смешно было видеть восторг Шэрана, который всю жизнь обладал не слишком сильными телекинетическими способностями и своим личным рекордом считал сдвинутую с места телегу! Хотя, наверное, я несправедлив к нему. Всех отмеченных я сравниваю с Годайном и Элли, которые всегда были незаурядными магами, и метка лишь усилила их и без того мощные способности.

В любом случае, благодаря Шэрану мои записи теперь не смогут увидеть чужие. Мы недавно провели исследование и поняли, что все отмеченные обладают схожей магической аурой. Предполагаю, что это метка делает изначально разных магов такими похожими. Сила-то всегда дается одна, и неважно, кем был маг изначально.

И это, кстати, тоже неплохая тема для исследования. Ведь получается, что каждая магическая способность происходит из одного источника! Только доступа к нему в полной мере не имеет никто, кроме отмеченных. Только испытавшие прикосновение магии волшебники начинают владеть абсолютно всеми способностями, без тех досадных ограничений, которые раздражают уже не одно поколение магов.

Разнится, пожалуй, только способность отдельно взятого отмеченного реагировать на ситуацию. Годайн, например, почти сразу дошел до осознания своей силы и тут же кинулся испытывать разные способности. Чего он только не вытворял! Доставал все зверье в округе своей болтовней, перемещался, левитировал, пробовал ритуалистику, боевую магию, защитные чары... Пожалуй, остановить его могла только осторожная Элли, которая боялась кидаться с места в карьер и пользоваться чуждыми ей способностями.

Впрочем, магию, эту, как оказалось, невероятно умную и обладающую своим сознанием сущность, тоже можно понять. Она пытается оградить наш мир от вымирания, остановить назревающий кризис, и сделать это она, очевидно, может только через свои же творения – магов. И неудивительно, что магия освобождает своих «избранных» от наложенных ею самой ограничений и позволяет колдовать в полную силу. Неизвестно ведь, какая область магии понадобится в каждом конкретном случае, так лучше уж дать все и сразу.

Загадкой для меня является лишь то, каким образом происходит этот отбор. Пока мы точно знаем, что будущие отмеченные обязательно будут знакомы друг с другом. И что чаще всего они испытывают друг к другу как минимум симпатию. Так, например, у родителей Летиции было четверо детей, но метка возникла у Летиции и ее любимой сестры, обойдя стороной оставшуюся сестру и брата, с которыми она никогда не ладила.

В любом случае, этот отбор – тема крайне интересная. Как магия может быть уверена, что отмеченные не плюнут на свой долг или не начнут завоевывать мир под себя, пользуясь своими бескрайними возможностями? Ведь даже самый хороший человек и тот не лишен соблазнов, и тот может ненавидеть кого-то или жаждать завоевать мир хотя бы для того, чтобы сделать его правильным.

Не знаю, почему магия до сих пор терпит меня рядом с отмеченными. Мои мысли иногда даже мне самому кажутся крамольными и неправильными. Но я часто смотрю на своих подопечных и чувствую себя предателем. Я отмалчиваюсь на вопросы о том, что стало с их предшественниками. А что я могу сказать?

Что я не знаю, что стало с Летицией и ее сестрой, пропавшими после своей последней вылазки в гнездо каких-то тварей?

Что Годи и Элли, скорее всего, погибли, истощив силы, во время установки барьера? Да, они сами решили, что должны продолжить дело Летиции. Они сами прониклись проблемами других рас, сами пожелали помочь... Но факт-то от этого не меняется!