Страница 19 из 42
Наконец я присел на стул, превозмогая слабость в коленях. Неужели это он? Мне не верилось в происходящее. Как он узнал про мою семью? Когда он успел засечь меня возле моста? Если это тот самый призрак, то как он присылает сообщения? Или призраки умеют влиять на электронные облака, витающие во Всемирной Сети?
Однако если эта сволочь – живой человек, его можно найти и раздавить, как мерзкого таракана… Вчера мне встретилось не так уж много людей: Кощей Игнатьич, нагломордый фотограф, белокурточная парочка, худая мадам с пакетами и горластая мамаша на балконе… Все они видели меня. Правда, настоящий Тролль мог скрываться где-нибудь в темном местечке, где я его не заприметил…
Разрази его гром, все эти размышления не решают главный вопрос: как мне поступить? Немедленно сообщить Валову?
«Contra mundum» будто прочитал мои мысли:
«Дорогой Женя, только не вздумай кому-то пожаловаться. Иначе наказание не заставит себя долго ждать. Всех твоих любимых ждет поганый, если не сказать, стремнющий конец. Я узнáю, если ты решишь настучать на меня».
– Ты в норме, Жека? – внезапно заговорил Витька Тарасенко. – Ты чего-то побледнел.
Витька устроился к нам на работу недавно. Невысокий, но благодаря природной худобе не создающий впечатления, что мал ростом, он отращивал на длинной белой физиономии рыжие усы и бородку а ля Николай II и имел большие выразительные голубые глаза. Он был чистюлей и одевался по последней моде. Женщины обращали на него внимание часто, а он на них – редко. Если бы не его чрезмерное увлечение игрой «World of tanks», из него вышел бы настоящий сердцеед.
Я вздрогнул и поспешно убрал телефон, точно меня застукали за каким-то неприглядным делом. Пробормотал что-то невнятное, мол, всё о`кей. Витька пожал плечами и снова уткнулся в экран.
А я схватил графический планшет, на котором проектировал дизайн ландшафтов, и стилус. Пока я делал вид, что работаю, в голове и на душе творилось черт-те что. Стилус выводил причудливые фигуры и линии: за такие каляки-маляки меня не то, что в дизайнеры, – в детский сад не взяли бы.
Откуда, спрашивается, этот вонючий Тролль узнáет, если я «настучу» на него? Блефует? А если нет? Значит, это кто-то из полиции или безопасников, как Слепитель? Тогда не исключено, что на мне сидит «жучок». Надо осмотреть себя с ног до головы.
Но если он «видит» меня магическим способом, то у меня нет шансов…
Неизвестно, сколько времени я просидел бы за компьютером, лихорадочно и бездумно рисуя нечто несусветное, если бы не зазвонил телефон. Я схватил его: Валов.
Во мне вспыхнула отчаянная надежда, что этот человек решит мои проблемы. И тут же погасла.
– Алло!
– Здравствуйте, Евгений, – спокойно сказал Валов. Как можно быть таким спокойным, когда за людьми охотится очередной нелюдь?! – Мне сейчас звонила Лира. Сказала, что очередное самоубийство произойдет через восемь дней.
– Почему? – выскочило у меня. Я четко представил, что этим самоубийцей будет некий Евгений Гардер… – То есть, мы же это и так знаем: число Е…
– Не забыли про нарушения последовательности? – напомнил Валов. – Время от времени случаются отклонения, обычно в сторону запаздывания. Например, согласно числу Е происшествие должно случиться через два дня, но случается через десять. Ошибка – восемь дней. Выявленная на данный момент последовательность этих нарушений, или ошибок, такова: 24112. После этой череды ошибок два раза самоубийства произошли без отклонений. Теперь Лира утверждает, что ошибка будет равняться пяти. Прибавляем ее к очередной цифре из числа Е, получаем восемь дней.
– То есть, по «плану» самоубийство должно произойти через три дня, но с учетом ошибки, через восемь? – уточнил я.
Спохватившись, оглянулся на Витька – он сидел в наушниках и дергал головой в такт неслышной мелодии. Других людей в помещении не было. Ну, и ладно…
– Именно.
– А почему она думает, что ошибка будет равна пяти?
Валов вздохнул.
– В этом закавыка. Она отказывается объяснять. Она вообще заявила, что больше не намерена с нами сотрудничать.
– Вы не можете ее уговорить? – спросил я, отчаянно размышляя о том, стоит ли заговаривать о Тролле. Вдруг прослушка? Я рискую жизнями близких и родных…
– Предлагаете на нее надавить? – понимающе сказал Валов. – На больную девушку, которая и так оказала нам столько услуг?
Вопрос уже подразумевал ответ. И в то же время я подозревал, что Валов задает его неспроста: будто хочет выяснить, как далеко я готов зайти в поисках истины.
Эти риторические виражи меня разозлили.
– Константин Викторович, вы про нее что-то знаете…
– Да, но это знание не решает проблемы. Работать с нами или нет – ее выбор и ее право. Я не представляю, как она вычислила, что до следующего самоубийства – восемь дней. Кроме того, она уверяет, что скоро самоубийства прекратятся.
Я помолчал. На языке вертелось много чего, но выговорил я совсем иное:
– Она что-то знает и молчит! Это свинство!
– Вообще-то говорит. Но не объясняет, как она до этого дошла. Есть разница. В любом случае, давить на нее я не буду. Сделаю только хуже. Я думаю о другом: не о кнуте, а о прянике. С ней надо поговорить мягко, по-душевному, однако старый полковник для этого годится мало. Вы не могли бы, Евгений, поговорить с ней мягко? Побыть пряником, если можно так выразиться?