Хозяйка Тихой долины

— Выслушайте меня, наконец! Это важно.

Ведьма устало улыбнулась:

— Что ж, говорите.

— Вас призывает король.

— О чём он, тётушка?

— Вы, верно, бредине, благородный Севериан. Меня?

Севериан рыкнул:

— Три дня и две ночи назад. Тайно, бесы вас раздери. Я продирался через ущелье, через проклятую долину, думаете, мне смешно? Я прибыл передать весть: король призывает хозяйку Тихой долины, — рыцарь пристукнул кубком о стол и потребовал: — Вы должны подчиниться.

— А если я не хочу-у? — устало вздохнула Вестариана.

— Велел передать…

— Что же?

— Издыхает.

— Кто, тётушка?

Ведьма вздрогнула, словно её тени плетью хлестнули. Её красиво очерченные губы сжались и… Севериан не поверил своим глазам: уголки губ ведьмы мелко задрожали. Она расстроилась? Испугалась? Короткое «издыхает» всколыхнуло бурю в этой спокойной, горделивой особе. Барон даже пожалел о сказанном. Почто королю припёрло передавать именно слово в слово? Ведьма не ведьма — на светлых ресницах хозяйки сверкнула слеза, а Севериан ненавидит быть причиной женским слезам. Что у них там… издыхает?

Назвавшаяся Вестарианой поднялась и отошла к тёмному окну, не обращая внимания на удивлённое щебетание Миры. Отвернулась в ночь. А в спину рыцарю из-за кресла зазвенело обидой:

— Вы… Вы… Вы чудо-о-овище! Я никогда не видела, чтобы тётушка плакала. Да я.да.да за э-это… я вас… — девичий кулачёк отчаянно саданул по плечу клюющего носом барона. Под кулачком звякнула кольчуга, и так захотелось спать — просто убийственно.

Погружение в смертельную дрёму остановило короткое ведьмино:

— Не надо, Мира. Рыцарь ни в чем не виноват.

— Как же это не… — Мира уставилась на тётушку у стрельчатого окна, и на юном лице заиграли переливы ярости и сочувствия. Мира вскипела: — так ты же… но я же… ну… правда что ли?.. Погорячилась, да?

Севериан грустно хмыкнул сквозь желанные объятья смертельного сна. Странный получается разговор, когда одна речь ведёт мысленно, а другая… Что другая?.. Идеал? Ведьма? Погибель королевства? Пригретая бродяжка? Кто она?.. И сможет ли он ещё увидеть Адалию…

Историями об этой ведьме с детства пугают.

Сознание Севериана затрепетало во тьме смертельного сна…

— Оставь его, — бросила ведьма, и Мира смущённо хихикнула.

Объятья смерти рассеялись. Сон отступил барона нежно, словно извиняясь, тенями призраков погладил уставшую душу мужчины и растворился в пламенных язычках факелов, а Мира опустилась в кресло напротив. Примирительно улыбнулась:

— Простите, доблестный рыцарь. Каюсь. Погорячилась.

Севериан благосклонно кивнул: «Подумаешь, кулачком по плечу в кольчуге стукнула». Сонно спросил:

— Не ушиблась?

Девица воспитанно сцапала с пышущего ароматами снеди стола бокал и с заговорщицким видом заправского дворцового интригана повела голым плечиком, зарделась в смущении, мурлыкнула:

— Тётушка дозволила разделить с вами трапезу. Я достаточно хороша, чтобы быть украшением на нашем скромном пиру?

Севериан сонно улыбнулся шутке, а Мира принюхалась к ароматам.

Стоит ли удивляться её манерам здесь — в дикой горной долине? Рыцарь сгрёб в кулак со стола кубок, покосился к окну и оторопел: ведьма исчезла. Ни шагов, ни эха, ни скрипа половиц.

Мира смущённо хихикнула:

— Тётушка сказала, отправимся в путь, как только вы выспитесь.

Поверх блюда с пышущим ароматами специй мясом Севериан взглянул на навалившуюся локтём на подлокотник деви́цу, а та снова склонила лицо, укуталась в медные волны волос, принюхивается, сверкает из-под рыжей чёлки глазами, а пальцы её обнимают сапфир на простом шнурке вокруг шеи.