Страница 51 из 132
I
Переговорная утонула в виртуальном лесу. В тишине, под потолком, в сплетённых годами, ветром, и ее – Природы – причудами, лениво покачивается на ветру, шумит, отбрасывая косые тени, листва. Роса искрится осколками восходящего Зевса. И вообще, Она как будто не хочет, не желает замечать ни тихо скребущихся в стальных ящиках неугомонных мышей, ни чуждого Ей полосатого, бьющего по иссиня-зелёной волнистой травке полосатого хвоста кота, ни взгляда его апельсиновых глаз, в охотничьем азарте скачущих по стальным вольерам. Вольерам, вросшим в иссеченные красными прожилками лопухи и так старательно, с любовью, украшенные ее созданием. Ее творением – любопытным вьюнком. Гости не замечают даже огромных бархатисто-алых бутонов разбросанных щедрой рукой, по праву гостеприимной хозяйки. Ей вовсе не жалко. Она одаривает светом странных существ-офицеров – организовавших засаду в чуждых ей креслах, под прикрытием колышущихся на ветру Ее созданий – мясистых, ядовито-желтых лопухов. Внимание Ей даже приятно. Существа с интересом вглядывающихся в переливающуюся цветами, кокетничающую со странными гостями Её. Природе не жалко. Ей интересно, ведь сейчас Она – всего лишь в гостях. Всего лишь проекция.
По густому, старательно расстеленному, взращенному Её заботливой рукой травяному ковру неторопливо стелиться шаркающая сутулая тень. Сосредоточенно обходит вольеры, тихо ворчит на ни в чём не повинный любопытный вьюнок. Вокруг, по поляне носится Аня, то весело раздавая шлепки бестелесным алым бутонам, то поглядывая, как присевшая на краю поляны подруга любуется тонкой сетью бордовых прожилок на кольцах иллюзорной травы. И это не все. Их здесь много. Они странные, необычные. И, Ей кажется, они здесь по делу. Пока...
Комната вздрогнула и Аня, испуганно пискнув, присела. Услышала выстрелы прутьев, а Эдельман насторожился. Пятернёй взъерошил седую бородку, и склонился к одному из вольеров. Хмурый взгляд сосредоточился на оплетённой вьюнком подрагивающей стали прутьев вентиляционных решеток. В тени кустарника Ридгер оперся о стену переговорной. Огляделся и ляпнул банальность:
–Их семь.
А то Она не знает сколько стальных ящиков сбросили чужаки. Сама старательно оплетала вольеры.
Вокруг проекций вольеров раздались щелчки сдающейся стали, и поляну окутал нестройный мышиный писк.
Профессор буркнул:
–Почему их семь?
Катя оторвала взгляд от травы и кивнула на стальную коробку:
–Профессор, смотрите: мышь.
Старик шумно потянул воздух, обернулся к обросшей цветастым вьюнком стальной громадине вольера и подслеповато огляделся. Не найдя ничего интересного, усталые глаза в недоумении уставились на подхватившую с травы планшет секретаря. Немой вопрос повис в воздухе: где?
–Вон тот, профессор. Вон тот, в лопухах. – Маникюр указал на прикрытый широкой качающейся тенью вольер. Катя поднялась и быстрым шагом направилась через поляну, а проекция белой мыши выползла меж развороченных прутьев на стебель и тут же, в жажде добычи из травы метнулась полосатая тень. Лестер в броске пролетел бесплотную мышь насквозь, развернулся, припал на лапах и угрожающе ударил хвостом. Заметив маневр полосатого, Аня подбежала и сунула нос к сбегающему по толстому стеблю зверьку. Рядом вырос профессор, торопливо отодвинул ребёнка и, шумно выдохнув, опустился на колени. Аня оторопела: морщинки сгрудились вокруг прищуренных глаз доброго старичка, седую бородку похает ссохшаяся пятерня, пальцы мелко подрагивают от нетерпения.
Аня с сочувствием дотронулась до плеча старичка:
–Дедушка Эдуард?
Сверху над дочерью навис Ридгер. Старик замер, надтреснуто потребовал:
–Она из окна?
Ждёт ли Эдельман ответа? Или скорее спрашивает себя? Ни Она ни чужаки никогда не узнают, но Эдельман пришёл к одному ему понятному выводу. Потребовал, – Назад, десять секунд, – и мышь, перебирая лапками, задним ходом вспорхнула в отверстие меж искорёженных прутьев. Аня подпрыгнула, радостно захлопала в ладошки. Лестер расстроено заворчал, а Эдельман потребовал:
–Воспроизвести.
Сосредоточенные взгляды уставились на красную бусинку поводящего вибриссами носа.
Аня ужом проскользнула между взрослыми и, опустившись на колени в густую траву. Восхищённо выдохнула:
–Ой-е-е-ей. И я-я-я. Я тоже хочу посмотре-е-еть. – Протянула руки к проекции пугливого зверька – собрала их в лодочку вокруг упругого стебля, и мышь шустро просочилась сквозь ладони в траву.
Взрослые замерли, а из окна показался еще один нос.
На длинных, лоснящихся усиках между прутьев заиграли яркие блики. Мышь принюхалась. Дёрнула носом. Любопытными глазками обвела сосредоточенные лица людей и, цепляясь лапками за край окна вентиляции, пугливо озираясь по сторонам, выбралась на покрытый крошечными наростами стебель. Порыв ветра всколыхнул белую шёрстку любопытного грызуна. Аня сунула нос к огибающей бархатистый бутон мыши, и... Резкий хлопок стальных створок заставил лица отпрянуть – в стороны метнулись голографические брызги росы. Мышь, извилась, зашлась диким визгом, и опрометью бросилась наутёк.