Страница 37 из 41
– Нельзя ли потише? Купишь мне новые подштанники…
– Я с тобой, – прошептала она, проигнорировав мою реплику.
Я не стал комментировать перемену решения с ее стороны. Не стоило терять времени. Я снова протянул руку к петлям и открыл ворота.
Они открылись легко и свободно: видимо, навесы регулярно смазывались. Внутри было темно и пахло застарелой пылью. Мы еще раз огляделись – улица оставалась пустынной. Я нащупал в кармане припасенный заранее фонарик и сложенную телескопическую дубинку.
– Знаешь, так обычно начинаются фильмы ужасов, – прошептал я Лире, включая фонарик.
Свет от фонаря ворвался в узкое и низкое помещение внутри гаража. Вдоль стен выстроились стеллажи, забитые инструментами, запчастями, какими-то банками и прочим хламом, в полу темнела продолговатая яма для ремонта автомобиля. В глубине гаража возвышалась какая-то будка, обтянутая похожим на поролон материалом. На будке лежал большой тюк из древних одеял. Что странно, лампочек нигде не наблюдалось.
Людей – ни Слепителя, ни кого-то иного – здесь не было. Я переглянулся с Лирой. Нас обоих заинтересовала странная будка, и мы, обойдя яму с разных сторон, подошли к ней.
Сбоку в будке имелась дверца. Я отдал фонарик Лире и, поудобнее перехватив дубинку, потянул дверцу, которая открылась с тихим скрипом.
Меня словно окатили ледяной водой, а волосы зашевелились, как наэлектризованные. Это было то самое место – место, где Слепитель измывался над бедными жертвами. Внутри будки была вертикально приварена толстая железная труба, возле которой валялись обрывки веревок и истерзанного скотча. На цементном полу темнели пятна разного размера.
Что-то блеснуло в углу при свете фонаря. Я наклонился и разглядел обычную ложку из мельхиора, но с остро заточенными краями. Она была испачкана в чем-то темном и грязном.
– Боже мой! – Лира закрыла рот ладонью в перчатке, луч фонаря в ее свободной руке затрясся.
– Пора звонить Валову, – неживым голосом проговорил я.
Мы попятились, страшась повернуться к страшной пыточной камере спиной. Фантазия рисовала картину, в которой из камеры на нас выпрыгивает Слепитель. Все же я глянул в сторону разок, и мне реально стало дурно. В одной из пыльных банок на стеллажах в прозрачной жидкости покоились человеческие глаза – много глаз. Карие, голубые, зеленые, серые – их охватывала сеточка капилляров, лишенных крови и потому почти бесцветных. С противоположной от роговицы стороны из глаз отходили слизистые хвостики – канатик сосудов и нервов…
– Мы нашли, – сказал я. – Лира, мы нашли…
– Давай уйдем отсюда, – выдохнула она. Она еще не видела коллекции Слепителя.
Тюк на камере-будке, обшитой, как я понял, звуконепроницаемым материалом, шевельнулся. Лира вскрикнула, и оба мы приросли к месту.
– Там еще одна жертва! – сказал я.
– Пойдем отсюда! Пожалуйста!
– Так он задохнется!
Забыв о шоке при виде пыточной камеры и заспиртованных глаз в банке, в которой, наверное, когда-то хранились огурцы, я схватил с полки кусок сломанной ножовки и подбежал к тюку. Кого-то обернули в выцветшее от старости одеяло и поверх обвязали веревкой. Я засунул дубинку за ремень и принялся пилить веревки. Лира оставалась позади с фонариком в руке. Луч дрожал, но светил куда надо.
Тупая ножовка не резала веревки, а рвала их, но через пару минут упорного труда я взялся за само одеяло и проделал в ней дыру. В ней что-то мелькнуло, Лира ахнула позади, луч на секунду ушел в сторону, а потом на меня навалилось тяжелое тело, чуть не сбив с ног.
Сзади раздался грохот и новый вскрик Лиры. Я быстро оглянулся. Лира пыталась открыть захлопнувшиеся ворота, но тщетно.
«Ловушка», – мелькнуло в голове. – «А мы попались как полные кретины». Если быть правдивым, то кретин, конечно же, я. Лира сразу хотела свалить подальше. Но мне вздумалось лезть на рожон…
Тело у моих ног внезапно ожило, и я ощутил сильный толчок в живот. Из моей груди вырвался сдавленный крик, я повалился назад, едва не рухнув в яму. Одна рука повисла над пустотой. В яме зазвенела ножовка, которую я выронил.
Некто в темноте навалился на меня всем весом. Лира взвизгнула где-то рядом и резко умолкла.
– Я… больше… не стану… тебе… подчиняться! – прошипели мне в ухо. Знакомым голосом…
И тут я с ужасом осознал, что на мне сидит не жертва Слепителя, а сам Слепитель! Ужас меня парализовал.
Вспыхнул свет, озарив маньяка. Лира справилась с паникой и направила луч фонарика прямо на нас. Я увидел совсем рядом закрытое черной материей лицо.
Оцепенение вдруг спало. Моя рука выметнулась вперед, скрюченные пальцы вцепились в маску. Я сдернул ее и отшвырнул в яму.
Я ожидал увидеть кого угодно, но только не искаженное от злобы лицо Юрия Никольского, сержанта и классного водителя Управления Внутренних дел. Очков на нем не было, один глаз косил очень сильно и был черным… с красноватой радужкой… В одном мгновенном приступе озарения я понял: у него нет одного глаза; во время нашей первой встречи он показался мне косоватым – это было из-за стеклянного глаза! Ночами, выходя на охоту, он менял обычный глаз на черный, способный видеть во тьме… Один раз я ему выбил этот странный протез, но, как оказалось, у него есть запасной.